— Я считаю, что само по себе наше сотрудничество весьма полезно во многих смыслах, — заметил Марушевский. — Во-первых, наши части попадают в другую обстановку и имеют прекрасную возможность ознакомиться с особенностями, скажем так, французского ведения войны. А новый опыт, как известно, обогащает и способствует более широкому кругозору, в данном случае военному.
— Да, насколько все-таки изменчив мир, — покачал головой де Митри. — Ведь если вспомнить, то наряду с нашим сотрудничеством можно найти грандиозные примеры того, как Франция мерилась силами с Россией за мировое господство.
— Это вы о восемьсот двенадцатом?
— Конечно. Ведь сколько было пролито крови, сколько бед принесла та война! Пострадала и Франция, пострадала и Россия. Да что говорить — вся Европа пережила небывалую встряску! Однако та война не поссорила наши народы, — заметил француз.
— В России всегда сильны были симпатии к французам, — произнес Марушевский. — Кстати, с той войной связано появление в России французов в качестве новых граждан. Можно найти немало примеров, когда попавшие в плен ваши соотечественники после окончания военных действий навсегда оставались у нас, становясь учителями, управляющими и так далее. Многие из них впоследствии женились на русских барышнях.
Затем разговор снова вернулся к теме Великой войны.
— С 1914 года многое было для меня ново и совсем не похоже не только на то, чему нас учили в академии, но и на те уроки, которые были нам даны русско-японской войной, — говорил Марушевский. — Техника двадцатого века стала шагать такими темпами, что пошатнула немало доктрин, казавшихся нам священными. Параллели, сравнения в методике ведения войн, отделенных одна от другой не веками, а десятком-другим лет, стали невозможными.
— Согласен с вами, — поддержал его француз. — Я могу привести свои примеры. В течение первых двух лет войны нам с трудом удавалось догонять немцев в отношении технических средств. При первых же попытках еще осенью четырнадцатого года прорвать германский фронт мы нарвались на не разрушенные полевой артиллерией бетонированные капониры, а вскоре и на стальные купола. Не хотелось верить, что бетон и сталь могут быть применены в столь короткий срок в полевой войне. В декабре того же года мы рассчитывали, что, выпустив на фронте в полтора километра за один день двадцать три тысячи снарядов, наши орудия сметут с земли всю сложную немецкую паутину проволочных заграждений и подавят оборону. Но не тут-то было! — усмехнулся француз. — В феврале пятнадцатого атака почти на столь же ограниченном участке потребовала для своей подготовки уже семьдесят тысяч снарядов, но в обоих случаях вторая линия неприятельской обороны оказалась неразбитой, и наша пехота смогла продвинуться с большими потерями всего на три-четыре километра. В апреле того же года немцы не остались в долгу и для подготовки собственной атаки — правда, тоже бесплодной — выпустили на фронте в шесть километров до пятидесяти тысяч одних только тяжелых снарядов, которых у нас было ограниченное количество.
— Немцы, надо признать, лучше всех подготовились к войне, — сказал Марушевский. — Пока мы прикидывали, что к чему, они гигантскими темпами шли вперед.
Офицеры прислушались. Вот уже какое-то время слышались далекие взрывы за линией фронта на немецкой стороне.
— А как только начали обозначаться признаки равновесия сил в артиллерии и в особенности в обеспечении снарядами обеих сторон, немцы уже в начале прошлого года стали подготавливать атаки тяжелыми минометами, — продолжил, пожав плечами, француз. — Эта новая траншейная артиллерия явилась такой новинкой, что, за отсутствием соответствующих военных терминов на французском языке, я сохранил для этих чудовищ, стрелявших, правда, всего на сотни метров, немецкое название: «минненверфер». Когда и этого средства стало не хватать, чтобы сломить стойкость французской пехоты, немцы пошли на последнее страшное средство, превзошедшее по своей бесчеловечности все те зверские методы ведения войны, в систематичность и преднамеренность которых так долго не хотелось верить. В апреле немцы внезапно атаковали территориальную, или, по-вашему, ополченскую дивизию, которая являлась звеном между правым крылом бельгийцев и левым флангом англичан. Отравив защитников передовых траншей ядовитыми газами, немцы ворвались в укрепленные линии. При поспешном отступлении, вызванном исключительно волной удушливых газов, дивизия потеряла двадцать четыре орудия.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу