Александр Арсаньев - Третье дело Карозиных

– Что ж, – после некоторого молчания сказала Катенька. – Я вижу, что ты и впрямь все для себя решила. И твоя реакция на мои слова как ничто иное подтверждает серьезность твоих намерений. Я даже рада, что ты вот так смотришь на это.

– Как же иначе? – слабо улыбнулась Наташа.

– В таком случае я скажу тебе, кто это был. – Катерина Дмитриевна постаралась рассказать как можно более скупо, понимая, что подробности только усугубят Наташину боль. – Только вот с векселями. Наташа, – Катенька вздохнула. – С векселями, надо полагать, что и Михаил Андреевич виновен. Точно-то я не знаю, но вот только иного объяснения у меня не имеется.

– Что ж, – вздохнула Наташа, – я к этой мысли уже приготовилась. Наверное, я даже и знала, что это он, иначе так не переживала бы и не обратилась бы к вам тогда.

– Пожалуй, что и так, – немного подумав, ответила Катенька. – Наташа, есть у меня еще кое-что к тебе. Не знаю, видела ли ты этого человека, только вот он видел тебя и даже, более того, надеется на…

– Нет, Катерина Дмитриевна, нет, – покачала головой Наташа. – Не говорите мне ничего. Может быть, он и достойный человек, и возможно, что была бы я с ним счастливей, чем вот теперь-то… Но только решение мое верное, и я знаю, что с любым, а тем более с человеком положительным, мне быть никак невозможно. Не могу я.

– Насчет абсолютной положительности, Наташа, тут ты несколько ошибаешься. У него было свое прошлое, так что…

– И все равно, Катерина Дмитриевна, – со сдержанным страданьем в голосе повторила она, – и все равно мой ответ будет таким. Ничего мне от мира больше не надо. Помните того батюшку, что на кладбище мы встретили? – Катя кивнула. – Я вот с ним поговорила несколько раз и поняла, что монастырь, это то, к чему моя душа стремится и другого мне ничего не надо. И нет у меня выбора, есть только судьба.

– Что ж, Господь с тобою, милая Наташенька, – вздохнув, сказала Катерина Дмитриевна и улыбнулась чуточку печально.

На том и расстались. Внизу Катю снова встретила Галина Сергеевна, но по строгому выражению Катенькиного лица она и без слов догадалась, что Наташино решение окончательное и никакими уговорами ее переубедить.

– Отчего же вот так-то? – беспомощно спросила она Катю.

– Галина Сергеевна, – ответила та, – боюсь, это ее желание. И вам его следует принять. Она решила так распорядиться своей жизнью. И вы можете гордиться тем, что у вас такая племянница.

– Так-то оно так, – покачала головой Морошкина, а потом все-таки не удержалась и, снова прижав к глазам платочек, всхлипнула.

Домой Катерина Дмитриевна вернулась в самом угнетенном состоянии духа. И хоть и понимала она Наташу и принимала душою ее решение, но вот только сердечко ее болезненно сжималось и думалось только одно: «Почему?»

– Бог – дал, Бог – взял, – прошептала она, поднимаясь к себе. – На все Твоя воля, Господи.

Но сердце не успокаивалось, упрямо и больно сжималось, и Катя без сил опустилась на свою постель. Конечно, гибель, да еще вот такая, своего любимого, подкашивает, прямо скажем. А то, что Наташа не видит иной жизни, с другим в миру, что ж… Пусть так.

Ей вспомнился и Денис Николаевич. Разве его история не была похожа на Наташину? Ведь и он, как признался Никите Сергеевичу, потерял всякий интерес к жизни и всякий ее смысл утратил со смертью любимой супруги. Вот так и получилось, что раз интерес к обычной жизни пропал, так и появился интерес к таким страшным вещам, и привел этот интерес к таким последствиям, что приятный и неглупый человек превратился в какого-то монстра, и его разум, болезненно изменившийся, задумал такую интригу… И человек этот игрался с нею, как кошка с мышкой, пытался и ее саму не раз подвести. И не его ли самого была выдумка насчет подметного письма, с которым он появился в ее доме? Многое, многое еще в этой истории осталось неясным. Однако теперь уж и не узнается.

Катерина Дмитриевна вернулась домой в расстройстве чувств и зашла в спальню к своему супругу, которому, несмотря на то, что пуля не задела кости, все-таки был предписан постельный режим.

– Что с тобой, мой ангел? – заботливо спросил муж.

– Я была у Натали, – со вздохом ответила Катенька. – Она намерена уйти в монастырь.

– Что ты говоришь? – Никита Сергеевич сделал удивленные глаза и даже приподнялся на постели. – Отчего же вот так-то?

– Говорит, что другой жизни и с другим не видит для себя. И потом, то, что она избавилась от ребенка, ее мучит.

– Это действительно грех большой, – покачал головой Карозин.