Филиппа Морган - Чосер и чертог славы

Он, должно быть, провалился в сон, — немудрено, если учесть, что он проскакал верхом весь день, — так как следующая мысль, разбудившая его, была осознанием, что кто-то тычет его в плечо. Не сильно, но все равно кинжал в его руке очутился раньше, чем он успел открыть глаза, а еще через мгновение, которого ему хватило, чтобы проснуться, острие клинка уже метило в горло паренька-конюха. Длинноволосый мальчуган балансировал на лестнице, держа в одной руке еду, в другой — глиняную флягу. Паренек инстинктивно подался назад и едва не упал. Все же незнакомец был быстрее и схватил того за плечо свободной рукой.

Он вложил кинжал в ножны и забрал у паренька принесенную снедь. Потом разложил хлеб и флягу на чистом клочке соломы. Ему хотелось есть, но он медлил.

— Сыра больше не осталось, — извинился паренек.

Незнакомец ничего не ответил. Проникавший в конюшню через щели свет заметно померк, из чего можно было заключить, что с момента ухода паренька прошло достаточно времени.

— Почему так долго?

Питер все еще стоял на лестнице и разглядывал человека, захватившего его спальное место. Было видно, что он колеблется с ответом.

— Меня остановил брат Джеймс.

— Когда?

— Сейчас, у входа.

— Почему?

— Он расспрашивал о лошадях. Две из тех, что стоят здесь, возможно, больны. У них прозрачная моча, понимаете, а у здоровых лошадей моча должна быть желтой… или беловатой, но никак не прозрачной… и не слишком темной….

Человек отмахнулся, недвусмысленно показывая, что лошадиная моча его не интересует. Паренек выпалил оправдание одним духом. Сразу было видно, что в лошадиных болезнях он знает толк. Или пытается таким способом отвлечь внимание от чего-то еще? Все это время незнакомец внимательно прислушивался, стараясь уловить звуки, несвойственные конюшне. Но ничто не вызывало подозрений.

— А этот твой брат Джеймс больше ничего не говорил? Не спрашивал, где ты был? И что ты ему рассказал?

Питер опять секунду, колеблясь, помедлил, потом отрицательно покачал головой. Если бы он врал, рассудил незнакомец, то отвечал бы не раздумывая. Пожав плечами, он сел свесив ноги, воткнул кинжал в хлеб, отрезал кусок и протянул пареньку, кивком головы приглашая забраться на полати.

Конюх, подумав, устроился рядом с незнакомцем. Сейчас тот не казался ему таким опасным, как прежде. Паренек склонился над куском хлеба. Несмотря на полумрак, незнакомец смог разглядеть тощий хребет.

— Вы говорили, что дадите еще, если я принесу еду, — сказал Питер, не переставая жевать.

— Верно, — ответил незнакомец.

И, нащупав кошель, вытащил пару полупенсов и вложил в ладонь паренька. Рука мальчугана немедленно сжалась в кулак, словно проглотила награду. Конюх улыбнулся:

— Сожалею, что не было сыра.

— Не важно, — ответил незнакомец. — Довольно и этого.

Он взял флягу, выдернул зубами пробку и, откинувшись назад, сделал большой глоток. Выпив таким образом примерно половину, он опустил флягу и снова прислушался. Как будто ничего необычного. Питер что-то спросил.

— Как?

— Пиво хорошее?

— Бывает и хуже.

— А покажите еще ту грамоту с печатью, а?

— Зачем?

— Да ведь королевская печать! Я отродясь такого не видывал.

— Печать ничто по сравнению с самим королем.

— Вы видели короля?

— А ты как думаешь?

— А правда, что королева умерла?

— Да, — ответил незнакомец. — Королева Филиппа умерла в прошлом году. [17] Речь идет об английском короле Эдуарде III и его супруге, королеве Филиппе, дочери Вильгельма I, графа Аносского и Голландского.

— Разве королевы умирают? — наивно возразил мальчишка. — Ну покажите печать, ну хоть разочек!

— Сперва глотни, — предложил незнакомец, передавая флягу. Он подождал, пока Питер, далеко запрокинув голову, не утолит жажду. Затем ребром ладони резко ударил парня по кадыку. Глиняная фляга выпала и разбилась где-то внизу. Изо рта хлынуло пиво с остатками недожеванного хлеба. Из раскрывшейся ладони посыпались монетки и исчезли в темноте. Паренек скорчился на боку и хрипел, хватая ртом воздух. Незнакомец нанес ему еще один удар, уже не столь сильный, и паренек скатился с полатей и с глухим звуком ударился оземь.

Человек поглядел вниз. Питер лежал, неестественно изогнувшись. Голова откинута под таким углом, что не возникало сомнений: конюх уже никогда не сможет сдвинуться с места. Человек спустился на землю. На последние несколько ступенек он не стал наступать, а просто спрыгнул. Склонился над телом конюха и на всякий случай проверил — нет, парень точно мертв. Человек поднял его. Питер оказался на удивление легкий и теплый, точно живой. Голова болталась. Грудь была забрызгана пивом и мокрыми крошками хлеба.