Джанет Глисон - Смарагдовое ожерелье

— На какой?

Гранджер продолжал идти на Джошуа. Его лицо было бездушным, лишенным всякого выражения, каких-либо проблесков чувств. Пятясь, Джошуа дошел до выхода из ананасной теплицы. Перешагнув через порог, он перебрался в атрий и остановился под искрящимся куполом, не зная, бежать ли ему со всех ног или принять вызов Гранджера. Он оставался стоять на месте, но, скорее, от нерешительности, чем из бравады. Гранджер, подойдя, схватил его за плечо и вплотную приблизил свое лицо к лицу Джошуа, обдав его щеку горячим кислым дыханием.

— Что вы намерены предпринять? — проскрежетал садовник сквозь стиснутые зубы.

Джошуа пристально посмотрел на него. Здравый смысл подсказывал, что Гранджер неуравновешен и может наброситься на него в любую минуту. При этой мысли у него участился пульс и в животе появилась тяжесть, будто он проглотил камень. И все же, несмотря ни на что, он немного сочувствовал Гранджеру. Тот был чужаком в кругу аристократов, таким же посторонним, как бедняга Хор и сам Джошуа. Кто такой Джошуа, чтобы судить, что могло бы произойти, окажись он сам в столь же жалком положении!

— Я ничего не решаю. Результаты своего расследования я изложил в письме мистеру Бентнику. Ему судить. Что бы со мной ни случилось, он будет знать о ваших преступлениях. А теперь, мистер Гранджер, позвольте откланяться.

Вне сомнения, Гранджер понимал, что, даже если он сейчас убьет Джошуа, его все равно поймают, и, очевидно, только это и остановило его руку. Джошуа подумал, что, возможно, Гранджер прочел сочувствие в его лице и потому сжалился над ним, но, скорей всего, ему это показалось. Как бы то ни было, Гранджер убрал руку с его плеча. Джошуа повернулся и зашагал к выходу. Гранджер не попытался ему помешать.

В тот день, когда Джошуа ожидал возвращения своей ночной гостьи — а со дня ее визита миновал ровно месяц, — он не выходил из дому. Его рассказ был написан и перевязан лентой — готов предстать на суд читательницы. Джошуа прислушивался, не стучит ли кто в дверь, не раздаются ли шаги на лестнице, и хотя гостью он прождал далеко за полночь, она так и не явилась.

Прошло две недели. Свирепые ноябрьские ветры сменили зимние холода. Мороз разрисовал узорами окна дома Джошуа, а его рукопись, перевязанная красной лентой, так и лежала в углу. Иногда он смотрел, как она пылится, и в нем поднималось раздражение. А вдруг та женщина вообще не придет? Вдруг он никогда не узнает, кто она и зачем ей понадобился его рассказ? Порой его охватывал страх. Пока он описывал события давно минувших дней, в нем пробудились странные воспоминания и чувства, которые, казалось, он давно похоронил в душе. Может, именно этого добивалась та женщина? Хотела просто взбудоражить безмятежные воды его размеренного существования, нарушить его семейный покой, омрачить идиллию его счастливого бытия на склоне лет, чтобы он до конца дней своих прислушивался к скрипу лестничных ступенек? Если это так, решил Джошуа, она просчиталась. Он сосредоточится на повседневной рутине и изгонит все мысли об этой странной женщине и тех жутких событиях, свидетелем и участником которых он стал в Астли.

Однажды сумрачным декабрьским днем он работал в своей мастерской. Две его дочери позировали ему. Обе ворчали, недовольные тем, что им приходится сидеть неподвижно. Джошуа добродушно отвечал на их жалобы, но не позволял им расслабиться, ибо был уверен, что это будет один из его лучших портретов. Он был любящим отцом, но при этом оставался энергичным и преданным своему делу художником. И тут его жена открыла дверь и объявила, что к нему пришла посетительница.

— Кто? — мгновенно встрепенулся Джошуа.

— Она не назвалась. Сказала, что ты должен был кое-что приготовить для нее, и просила передать тебе вот это.

Джошуа взглянул на предмет, который протягивала ему жена. Это был шагреневый футляр, который показывала ему ночная гостья, — тот самый, со смарагдовым ожерельем в форме змеи. Ему было так странно видеть футляр в руке жены, что от нехорошего предчувствия он побелел как полотно. Он сообщил жене о ночном визите той женщины, но из личных соображений не упомянул про футляр и его содержимое.

— Что с тобой? — спросила его жена. — Ты изменился в лице.

— Это она, — прошептал Джошуа. — Я же сказал ей, что не возьму эту проклятую вещь. И не отдам ей то, за чем пришла, пока она не сообщит мне свое имя и не расскажет о своих намерениях.