Джанет Глисон - Чаша Бланшара

Агнесс Мидоус впервые увидела эту девчонку утром в понедельник; та сидела скорчившись у входа в дом на Фостер-лейн. Не больше двенадцати или тринадцати лет, босая, волосы висят грязными прядями, и, если не считать ярко-красной шали, вся одежонка драная и покрытая грязью.

Но в 1750 году никого не удивляли нищие, бродившие по улицам Лондона. Кроме того, у Агнесс были куда более срочные дела. Она работала кухаркой в доме Бланшаров на Фостер-лейн, и в данный момент все ее мысли были о рагу и о том, где достать самый лучший зеленый дудник для напитка миссис Тули, экономки. Еще она беспокоилась, как в ее отсутствие справятся Роуз, ее помощница по кухне, и Дорис, посудомойка.

И все же Агнесс обратила внимание на девочку, сидевшую неподвижно, как камень, прижав костлявые коленки к лицу. Шаль напомнила Агнесс подарок мужа на свадьбу, и она невольно поежилась. Агнесс не была склонна к фантазиям, но что-то трогало в этой девочке, одиноко сидевшей и не сводившей взгляда с двери дома Бланшаров. Она чувствовала и жалость, и подозрение.

Но уже через несколько минут Агнесс добралась до рынка и смешалась с толпой. Переступив через груды мусора и гнилых капустных листьев, она пощупала грудки фазанов и куропаток, понюхала устрицы и сельдь. Спросила, сколько стоят апельсины, стараясь перекричать вопли продавцов: «Свежая макрель!», «Свежий турнепс и морковь!», «Отличные китайские апельсины и сочные лимоны!». Посмотрела на жонглера, ловившего ножи почерневшими зубами, попробовала кусочек имбирного пряника, такого острого, что на глаза набежали слезы.

За час Агнесс успела договориться с полудюжиной торговцев о доставке продуктов и записала каждый предмет и цену в блокнотик для миссис Тули. В корзину она с величайшей осторожностью уложила сладкие апельсины, иорданский миндаль, две дюжины яиц, соленую семгу, полфунта дудника и немного глазированной черешни. Оставив позади рыночный шум, она перебирала в уме все то, что срочно требовалось сделать. В самом лучшем случае Роуз уже ободрала и разделала кролика, ощипала фазана и принялась молоть сахар миссис Тули для десерта (если, разумеется, Филипп не отвлек ее).

Агнесс свернула с Чипсайда на Фостер-лейн, подошла к перилам лестницы, ведущей вниз, в ее подвальную кухню, и снова отвлеклась от своих дум. Девчонка сидела все на том же самом месте. Не замечая взгляда Агнесс, она неотрывно смотрела на окна второго этажа мастерской по изготовлению изделий из серебра Бланшаров.

Вдруг, словно ощутив присутствие Агнесс, девчонка поймала ее взгляд. За грязными космами, свисавшими из-под шали и почти скрывавшими лицо, Агнесс удалось разглядеть глаза: тревожные, узкие, раскосые, белки очень белые, зрачки большие и темные. Что хорошего можно ждать от такой девчонки? По всему видно — воровка или подручная какого-нибудь бандита. Лучше всего держаться от нее подальше. Но руки и ноги девочки, тонкие, как веревки, пальцы, чернее вороньих лапок, встревожили Агнесс. Девочка явно недоедала, а питание Агнесс считала наиважнейшим делом. Более того, у нее самой был сын, Питер, которого из-за своей работы она видела крайне редко. Тощая замарашка была на несколько лет старше Питера, но напомнила ей о сыне.

Агнесс как раз думала о нем, когда дверь за девочкой распахнулась и из дома выскочила горничная с метлой.

— Убирайся отсюда, грязнуля! — заорала она, потрясая метлой, как мечом, и попав по тощей спине, добавила: — Не думай, что тебе удастся что-нибудь выпросить!

Девочка упала, но тут же встала на ноги.

— Я ничего не сделала, — взвизгнула она, потирая спину. — Я ничего плохого не сделала.

— Ты испачкала мою ступеньку, — заявила горничная, все еще размахивая метлой. — Уматывай, если не хочешь еще раз схлопотать по спине.

— Ладно, я ухожу, — сказала девочка, поднимая руки и пятясь.

— Скатертью дорожка. — Горничная быстро оглядела ступеньку, затем ушла, захлопнув за собой дверь.

Агнесс разделяла беспокойство горничной — защищать побирушек для нее было так же непривычно, как танцевать джигу, но что-то в этой девочке заставило ее сделать шаг вперед.

— Одну минутку, пожалуйста, — сказала она, поспешно выкатывая из кошелька на ладошку три фартинга.

— Что? — спросила девочка. Затем, заметив деньги в руке Агнесс, добавила более вежливо: — Я не сделала вам ничего дурного.

— Кто-нибудь попросил тебя здесь подождать?