Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– А как насчет третьей девушки? – спросил Симон. – Той, с колом в груди. У нее тоже был такой амулет?

– К сожалению, этого мы не узнаем – она уже похоронена, – Дайблер почесал спутанную бороду. – Это, скорее всего, простое совпадение. Девушки, наверное, хотели таким образом уберечься от скверны. Но от этого люди не перестанут подозревать нас, палачей.

– А если тут и вправду замешан кто-то из палачей? По крайней мере, в двух последних убийствах? – спросил Куизль и с шумом затянулся.

– То есть как? – с удивлением спросил Дайблер.

– Ну, если мастер Ганс действительно солгал, как утверждает Георг, то на него стоит, по крайней мере, обратить внимание. Он любит мучить людей, это всем известно. Может, он уже был в Мюнхене, когда ту девушку пронзили колом. От Вайльхайма до Мюнхена не так уж и далеко. А Маттеус говорит, что в день убийства мастер Ганс виделся с рыжей девушкой. Этого достаточно, чтобы вызвать подозрение.

– Черт возьми, Якоб! – выругался Дайблер. – Минуту назад я хвалил тебя за здравый смысл, а ты выдаешь такое… Тебе хочется повесить что-нибудь на Ганса, потому что он чуть не отправил твою дочь…

Палач осекся и взглянул на Барбару, которая за все это время не проронила ни звука.

– Прости… – произнес он виновато. – Глупо с моей стороны.

– Ерунда, – тихо ответила Барбара и стиснула кулаки. – Признаюсь, мне бы даже хотелось, чтобы Ганс был в этом замешан. Чтобы отец смог переломать ему все кости.

Некоторое время все хранили молчание. Якоб выпускал в потолок маленькие облака дыма. Магдалена видела, что отец глубоко задумался. Все повторялось снова: стоило ему почуять тайну, он не успокаивался до тех пор, пока не разгадает ее.

– Да, ты прав, Михаэль, – произнес наконец Куизль. – Я терпеть не могу Ганса, и не только потому, что он едва не казнил мою дочь. Между нами кое-что произошло, чего… происходить не должно было. Но, если хочешь докопаться до истины, месть – не лучший советчик. Хм… – Он пожевал чубук трубки. – Эти убийства как-то связаны. И дело не только в том, что все они имеют сходство с казнями и у жертв были одинаковые амулеты. Тут есть что-то еще. И я еще выясню, что именно. Но для этого мне нужно побольше узнать об этих девушках. Хотя бы о тех, которые погибли недавно.

– Я подумаю, как это можно устроить, – ответил Дайблер и взял кувшин. – А пока поговорим лучше о чем-нибудь приятном. – Он улыбнулся Георгу. – Вот про твоего сына, например. Как говорят, он скоро станет отличным палачом в Бамберге.

– Боюсь, мне уже пора, – Георг резко поднялся. – Я обещал дяде Бартоломею вернуться пораньше. А подмастерье, как вам известно, во всем должен повиноваться своему учителю.

Вид у него был мрачный. Казалось, мысль о дяде Бартоломее о чем-то ему напомнила.

– Тогда я, пожалуй, тоже пойду, – Куизль поднялся из-за стола.

Магдалена понимала, что возможность пройтись с сыном много значила для отца. Он всем сердцем любил Георга, хоть и старался этого не показывать.

– Думаю, обратно мы пройдем по городу. Так будет быстрее и безопаснее, – Куизль ухмыльнулся. – Впрочем, сомневаюсь, чтобы у кого-то хватило ума резать глотку палачу и его ученику.

Они коротко попрощались и скрылись за дверью.

Магдалена слишком поздно вспомнила, что так и не расспросила Георга о его будущем в Бамберге.

– Здесь живет настоящий король?

Петер в изумлении смотрел на мюнхенскую резиденцию. Дворец курфюрста раскинулся вдоль улицы, ведущей к Швабингу, небольшому селению к северу от Мюнхена. При этом он не был дворцом в прямом смысле слова, а представлял собой целый комплекс сооружений с собственной церковью, внутренними дворами, конюшнями, различными строениями и огромным садом с северной стороны. На другой стороне улицы высилась еще недостроенная церковь. Симон задумался, сколько же народу проживало в резиденции. Одним лишь семейством курфюрста число ее обитателей явно не ограничивалось – вполне возможно, что оно превышало даже все население Шонгау.

– Нет, здесь живет не король, а баварский курфюрст Фердинанд Мария, – ответил Симон своему сыну. – Впрочем, это примерно одно и то же.

– И его жена пригласила тебя ?

В голосе Петера сквозила гордость. Симона тоже пробрала легкая дрожь, и причиной тому был не только холод. К сегодняшней аудиенции он вычистил свой красный сюртук и вставил в шляпу новое перо. Петер тоже надел лучшую свою рубашку. Перед выходом Магдалена хорошенько причесала его и умыла с мылом, так что лицо мальчика стало розовым.