Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

На мануфактуре она позаботилась о том, чтобы девушки узнали о злодействах ван Уффеле и Йозефы. Ребята, как и обещали, освободили обоих и ушли, – захватив при этом самое ценное и, конечно же, собаку кронпринца. Они договорились, что утром Петер отнесет Артура в резиденцию и получит награду.

Магдалена была разочарована, когда увидела, как мало девушек покинуло мануфактуру. Шарлотта тоже осталась. Должно быть, она по-прежнему надеялась, что вскоре жизнь все-таки наладится. По крайней мере, Агнес решила уйти с мануфактуры и вернуться домой. На прощание она крепко обняла Магдалену и пожелала ей счастья.

В доме Гайгера все обернулось крайне неожиданно. Дочь палача рассчитывала увидеть только Пауля и Петера. А вместо этого выяснилось, что к доктору привезли еще Барбару, Еву и Симона.

С тех пор они сидели в коридоре и ждали новостей.

Паулю наложили чистую повязку, и он спал в соседней комнате. Сейчас Магдалена ничего не могла для него сделать, но доктор Гайгер заверил ее, что пуля прошла гладко и не оставила серьезных следов. Возможно, уже скоро мальчик сможет двигать рукой. У Евы тоже дела шли заметно лучше.

Что же до Симона с Барбарой – тут Гайгер оставил их в неведении. Он спешно вернулся в процедурную. Отец, вероятно, знал больше, но он продолжал упрямо молчать.

Через некоторое время Якоб прокашлялся.

– Петер? – обратился он к внуку. – Сделай одолжение, проведай Пауля, ладно?

Петер посмотрел на него с удивлением.

– Так он же спит…

– Проведай брата, я прошу.

Петер устало поднялся и прошел в маленькую комнату, откуда веяло ароматом курящихся трав. Когда дверь за ним закрылась, палач обратился к Магдалене.

– Нам повезло, что Симон поладил с этим Гайгером, – начал он. – Еще в карете по пути в Мюнхен твой муж был так взбудоражен, что доктор сразу заподозрил отравление. Поэтому он отправил курьера домой к Дайблеру. Иначе так быстро мы сюда не добрались бы.

– Вальбурга отравила Симона? – Магдалена подскочила. – И… и ты говоришь это только сейчас?

– Из того, что лепетал Симон, когда мы обнаружили его в доме, я заключил, что это дурман. В общем-то, безвредный яд, хоть и вызывает жуткие видения. Уверен, он это переживет. Да и Ева тоже, хотя она здорово замерзла. Что же до Барбары… – Он выдержал паузу и пристально посмотрел на Магдалену. – Ты знала, не так ли? Вы все знали.

– Ты о чем? – неуверенно спросила Магдалена.

Палач стукнул кулаком по спинке.

– Я, черт возьми, стар, но не глуп! Я не первый день занимаюсь врачеванием и понимаю, что означает кровь между ног. – Он показал мундштуком на Магдалену. – Барбара была беременна, и теперь у нее случился выкидыш. Если ребенок давно у нее в утробе, это может стоить ей жизни! Какой у нее срок? – Он развернулся и свирепо уставился на Георга. – Отвечай!

Тот вскинул руки.

– Точно я не знаю, клянусь. Месяца два или три.

– Три месяца, – сухо произнесла Магдалена. – Это был кто-то из артистов, в Шонгау, во время ярмарки. Он повалил Барбару в солому и овладел ею против ее воли.

– Дьявол, и вы говорите об этом только сейчас! – Старший Куизль сжал кулаки. – Я пытаюсь подыскать для Барбары мужа, и тут выясняется, что она давно беременна! Вы хоть подумали, каким позором это могло обернуться? Мы хоть и нечестивые, но так растеряли бы последние крохи уважения!

– Возможно, будущий жених принял бы ребенка за своего, – ответила Магдалена. – Так мы задумывали. Но теперь это не имеет значения. Ребенка больше нет, а Барбара при смерти. И все, что тебя беспокоит, это доброе имя семьи… Это тебе должно быть стыдно!

Еще никогда Магдалена не разговаривала с отцом в таком тоне. Но, вместо того чтобы поднять на нее руку, он обмяк на лавке. Все силы, казалось, покинули палача. Этот его облик ранил куда сильнее.

Георг, словно почувствовав, что должен оставить их наедине, тихо поднялся.

– Пойду-ка я тоже проведаю Пауля, – проговорил он. – А то Петер там что-нибудь еще натворит…

Они остались одни и какое-то время хранили молчание. Только и было слышно, как тикают часы в гостиной.

– Я всегда хотел как лучше, – прервал молчание отец. – Для тебя, для Георга и Барбары. С тех пор как матери не стало, мне столько всего приходится решать одному… – Он устало покачал головой. – Кто ж вас, женщин, разберет? Мама, да, она вас понимала. А я, старый осел…

Магдалена взяла его за руку и почувствовала, что та еще дрожит.

– Ты во многом поступал верно, отец. С Барбарой в том числе. – Она вздохнула. – Ты разве не понимаешь, почему мы не хотели тебе говорить? Иногда ты такой… такой гневливый…