Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Эй! – вмешался Шорш. – Мы так не договаривались! Нам нужна награда.

Остальные ребята заворчали, и Магдалена подняла руки.

– Получите вы свою награду. Но прежде я хочу знать, что произошло с девушками. С Анни, Эльфи и Евой. Две мертвы, третья пропала. Не говоря уже об остальных, которые были убиты за все эти годы… Какое вы имеете к этому отношение? Отвечайте! – Она показала на раненого Пауля, и в голосе ее зазвучала угроза. – Моему сыну нужен врач. Если вы сейчас же не ответите, клянусь…

– Ладно, ладно, – прервал ее ван Уффеле. – Я начинаю понимать, для чего ты проникла сюда и что пыталась выяснить. Ты, должно быть, подруга этим троим?… Ну, могу тебе сказать, что к смерти Анни и Эльфи мы не имеем никакого отношения. Клянусь всем, что мне дорого! И клянусь, что мы не собирались убивать тебя. Лишь хотели припугнуть тебя и выяснить, кто тебя подослал…

– Клятва мошенника и торговки шлюхами. – Луки пренебрежительно рассмеялся, и его ребята присоединились к вожаку. – Дерьма не стоит. – Он грозно двинулся на ван Уффеле. – Говори правду! Ты слышал, что сказала мать Петера. Или хочешь, чтобы я тебе все зубы выбил по одному?

Ван Уффеле явно колебался. Наконец он повернулся к Йозеффе и кивнул. Женщина прокашлялась.

– Это правда, – начала та. – Анни, Эльфи и Ева подрабатывали у нас шлюхами. Хоть и недолго. Эти три дурехи забеременели! Ни мужа, ни гроша за душой… – Она брезгливо фыркнула. – В Мюнхене такая ничем не лучше грязи на башмаках горожан. Так что мы поступили так, как всегда поступали в таких случаях. Мы помогли этим тупицам! Только Ева поначалу отказывалась. Хотела сохранить ребенка и день ото дня становилась все невыносимее. В конце концов она едва не выдала нас, и нам пришлось запереть ее. Потом все-таки поумнела, и мы отвезли ее куда нужно. Разумеется, тайком, в телеге и под одеялом. Все-таки не хотелось рисковать из-за беременной дуры. Мы и без того потратили на нее кучу денег…

У Магдалены перехватило дыхание.

– Что… что вы с ней сделали? – спросила она сдавленным голосом. – Что вы сделали со всеми троими?

– Отвезли ее туда, где помогают избавиться от таких вот детей, – ответил ван Уффеле. – Мы уже не раз так делали. Девушка избавляется от ребенка, потом исчезает из города и ищет счастья где-то еще. Эти девицы приходят и уходят. Главное, чтобы они держали рот на замке и не выдавали нас. – Он пожал плечами. – Честно говоря, мы никогда особо не задумывались над этим.

– Куда вы отправляли девушек? – снова спросила Магдалена, уже настойчивее. Ее посетила страшная догадка. – Куда? Говорите же!

Матушка Йозеффа склонила голову набок и широко ухмыльнулась.

– Туда, где это получится лучше всего. Могу тебе поклясться! Чтобы избавиться от ребенка, лучшего места в Мюнхене не сыскать.

Скрип колес становился все тише, карета медленно подъезжала к дому палача.

Лишь после долгих уговоров личный кучер доктора Гайгера согласился отвезти Симона в этот не самый благополучный квартал. Он при всем желании не мог понять, зачем кому-то покидать карнавал курфюрстины и отправляться к палачу, да еще посреди ночи. Гайгер уехал вместе с ними, но сошел возле своего дома.

В бледном свете луны дом выглядел довольно зловеще. Подобно громадному черному фурункулу, он цеплялся к городской стене. Над ним высилась башня, за свою причудливую форму прозванная горожанами Кулачной. Деревья и кустарники за оградой притаились в темноте, словно тролли в ожидании добычи.

В окнах первого этажа мерцали свечи. Дайблеры, должно быть, не спали. Петер с Паулем, наверное, уже вернулись. Как и Барбара.

И Ева, скорее всего, до сих пор лежала без сознания…

Вернуться так спешно Симона заставила тревога за Еву и родных. Больше всего Фронвизер боялся за маленькую Софию. Даже то, что он был один, его не остановило. Куда подевались Якоб с Георгом, лекарь не знал.

Он открыл калитку, прошел по обледенелой тропинке к дому и постучал в дверь. В ночной тишине звук этот показался необычайно громким. За дверью замяукали несколько кошек, и на этом всё. Симон постучал еще раз.

– Есть кто дома? – крикнул он.

Наконец-то в коридоре послышались шаги, и дверь отворилась. На пороге стояла Вальбурга. Вид у нее был довольно усталый, даже измотанный. Ее черные с проседью волосы, обычно аккуратно прибранные, падали на лоб. При виде Симона хозяйка улыбнулась, хоть и неуверенно, как будто пыталась прийти в себя.