Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Ну… мили четыре… Ты же не думаешь…

Но Якоб его уже не слышал. Он бросился на улицу, и Симон, бледный как покойник, помчался следом.

– А ты оказался прав! Мое почтение! – Задыхаясь после долгого бега, Шорш прислонился к ограде заброшенного сада в Граггенау. – Теперь не побоюсь сказать это, умник, – предводитель Ангерских Волков ухмыльнулся. – Поначалу я думал, ты врешь и просто набиваешь себе цену.

– Я же вам говорил, что мой брат не врет, – с гордостью заявил Пауль. – И ясно было, что он разыщет этих плутов. Он чертовски умен, чтобы вы знали. Даже на латыни читать умеет, и не только «Отче наш».

Петер улыбнулся. Из уст родного брата подобный комплимент звучал особенно приятно. Он вдруг почувствовал, что ребята теперь смотрят на него совсем по-другому. Они слонялись по заброшенному заднему двору какой-то мастерской. Несколько кур копались в грязном снегу в поисках семян, где-то в отдалении раздавались удары кузнечного молота. О стремительном бегстве с пивоварни, казалось, никто уже не вспоминал.

– Я не то чтобы жалуюсь, – проворчал Мозер. – Да только у нас до сих пор ничего нет. Хорошо, мы узнали, что нянька украла собаку. Но где эта псина теперь, мы не знаем. А нет собаки – нет и награды, разве не так?

– А еще эта дама говорила, что собаку, возможно, уже утопили, – добавил Зеппи, целясь из рогатки в одну из кур. – Тогда про награду вообще можно забыть!

Камень ударил в землю рядом с курицей, та закудахтала и бросилась наутек. Зеппи выругался. Ощущение триумфа мгновенно пропало. Ребята были правы. Какая им польза от того, что они знают вора, если собаки у них по-прежнему нет? Кроме того, Петеру не давала покоя еще одна мысль: когда отец или дед рассказывали о погонях за убийцами и ворами, те неизменно выходили злодеями. Однако он не мог представить в этой роли Амалию. Нянька плакала, ее действительно заботила судьба Артура. К тому же этот бородатый мужчина – вероятно, ее друг – говорил, что у них не было выбора. Сложно было усмотреть в этом что-то дурное.

Но почему тогда Амалия украла Артура?

– Ну и?… – спросил Шорш. – Что нам теперь делать? Возвращаться в Ангер? Я лично ума не приложу, как нам теперь поступить.

Внезапно все, включая Пауля, посмотрели на Петера. Должно быть, они ждали от него какого-нибудь решения. Мальчик прокашлялся.

– Вы правы, – признал он. – Нам пока ничего не ясно. Но мы многое разузнали. Теперь нужно обстоятельно расспросить воровку, куда она подевала добычу.

– Как? Вообще ничего не понимаю, – Зеппи почесал затылок.

– Он, наверное, хочет устроить Амалии пытку, – сказал Пауль. – Дед всегда так делает, если кто-то упрямится и не желает говорить.

Петер вздохнул. Ну почему все такие непонятливые?

– Конечно, мы не станем ее пытать, – проговорил он терпеливо. – Нам и не придется. Нам же теперь известна ее тайна. Если она не скажет, куда подевала собаку, мы пригрозим, что расскажем все кронпринцу.

– Хочешь сказать, ты расскажешь кронпринцу, – поправил его Шорш. – Нам до него как до луны. И вообще, где ты хочешь поговорить с ней? Она, наверное, уж вернулась давно.

– Не думаю, – возразил Петер. – Она лила слезы; теперь лицо у нее заплаканное, все растеклось. В таком виде она не может вернуться, иначе возникнут вопросы. Остаться у этого пивовара или извозчика ей тоже нельзя, это вызовет подозрения… – Он нахмурился и проговорил скорее для себя: – Значит, она до сих пор где-нибудь бродит. Но на улице слишком холодно. Значит, она пойдет в такое место, где сможет успокоиться… Где найдет утешение.

– В трактир? – предположил Пауль. – Дед всегда ищет там утешения.

Петер улыбнулся.

– Дед, может, и да. Но не благородная дама. – Он неожиданно кивнул. – Думаю, она отправилась в какую-нибудь церковь. Это единственное место, где в разгар дня можно побыть наедине с собой. Может, она даже исповедуется… – Мальчик решительно поднялся. – Поищем ее в церквях. Если за два часа нам не повезет, то на сегодня всё. Согласны?

Ребята покивали, и Петер заметил, к своему удивлению, что они действительно прислушались к его словам. Всю жизнь другие ребята смотрели на него либо с завистью, либо презрением. Впервые Петер увидел в чьих-то глазах уважение. Более того: на какое-то время он стал для них предводителем.

И добился этого не криками и кулаками, а исключительно силой слова.

Это было сродни чуду.

Они разыскали Амалию в церкви Богородицы.

Увидели ее Пауль и Зеппи, уже под самый конец. Амалия как раз выходила из исповедальни. Печальная и сгорбленная, она походила на старуху, да еще повязала на голову платок, так что мальчики с трудом ее узнали. Когда остальные вошли в церковь, Амалия еще сидела на скамье и молилась с закрытыми глазами. В это время народу было не так много, пономарь зажигал свечи в часовнях и боковых нефах. Он смерил ребят недоверчивым взглядом и двинулся в их сторону.