Я убрала седло, почистила немного Цезаря, налила воды, от которой он отказался, и направилась к дому.
Вадим по-прежнему сидел на крыльце.
Я села рядом с ним. Сидеть и молчать было очень приятно.
– Ты надолго? – наконец нарушила я молчание.
– Это зависит от многих причин, – как всегда, Полонский ушел от ответа. Ну что за человек такой?!
– Кать, ты меня любишь? – неожиданно спросил он.
Я подумала, что ослышалась. Если б я все еще сидела в седле, то непременно вывалилась бы из него опять. Полонского интересовали мои чувства?!
– Ты дорог мне, как воспоминание о юности, – пробормотала я.
– И все же?
– Ты сам знаешь, – проговорила я, отворачиваясь от него.
– Может, и знаю, но хочу услышать от тебя, – усмехнулся Вадим.
– А тебе не все равно?
– Значит, не все равно, раз перелетел океан…
– Чтобы задать мне этот вопрос?
– Да.
Как часто в сумасшедших снах я объяснялась Полонскому в любви – миллион раз. Но на деле, оказывается, сказать эту фразу было очень сложно. Почему?
– Тебе же всегда были безразличны клятвы и признания, – сказала я, глядя в его смеющиеся глаза.
– Понимаешь, иногда, хотя и нет так часто, как женщины, джентльмены тоже хотят услышать признания в любви.
– Ты продал венец? – спросила я вместо признаний.
– Кать, меньше знаешь – крепче спишь, – ответил Полонский.
Ясно, продал. Теперь венец не найдешь – надолго, если не навсегда, осел в частной коллекции.
– А ты что сделала с дискеткой?
– Меньше знаешь – крепче спишь, – огрызнулась я.
– Ладно, проехали, – усмехнулся Вадим. – А чем сейчас занимаешься?
Чем, чем. Ничем.
Солнце скрылось за низкой пеленой облаков. Стал накрапывать мелкий, почти незаметный дождь, но по-прежнему было очень тепло. Дейк подошел к нам и устроился рядом, тяжело дыша и вывалив на сторону розовый язык.
– А помнишь, ты мне говорила в Москве, что если бы у тебя было много денег, то ты бы объездила весь мир? Ну вспомни, куда ты хотела поехать?
– В Париж, – лениво отозвалась я. – Все русские в брежневские времена хотели съездить в Париж. «Весь мир» для советских людей ограничивался Парижем.
– Да, пожалуй… Дальше Парижа у нас фантазии тогда не заходили. Но ты говорила не о Париже. Куда еще? Вспоминай.
– Ну тогда Англия, Бейкер-стрит, Шерлок Холмс.
– Нет, не Лондон. Даю третью попытку.
– О, Италия. Римские каникулы, запрещенный Ватикан, – обрадовалась я. – Или Испания? Угадала?
– Не угадала, но теплее…
– Венеция?
– Нет, ты хотела поехать не в Венецию, а на остров…
– Да ни за что! – выкрикнула я вне себя.
– Не ори, – разозлился Полонский и запихнул свои пижонские солнечные очки в карман. Блеснул синими глазами. – Великолепный остров, где все обожают кошек и вечерами оставляют им мисочки с едой перед каждой дверью…
– Остров Капри, – обреченно сказала я. – Я хотела поехать туда из-за Тиберия (не кота Тиберия, а императора Тиберия, как вы понимаете). Римский император Тиберий две тысячи лет назад спрятал сокровища на острове, может, даже на дне хорошо известного голубого грота…
– Точно, в подводной пещере. Ты посмотрела тогда передачу – как ее? «В мире путешествий».
– «Клуб кинопутешествий», а вел ее Сенкевич…
– Да, клуб… Когда ты рассказывала о передаче, у тебя глаза сияли. И все спрашивала: «Вадим, было бы здорово отправиться в экспедицию за сокровищами на остров в Средиземном море?»
– Дурочка была, – сказала я и решительно поднялась со ступенек. – Больше никаких сокровищ. Ты идешь со мной или останешься на крыльце?
Дейк выставил уши черными треугольниками и вопросительно посмотрел на меня. Я отерла лицо ладонью – оно было мокро. От слез или от дождя?
– Кать, выходи за меня замуж, – тихо сказал Вадим.
– Ты сошел с ума? – с надеждой поинтересовалась я.
– Не думаю.
– Вадим, прошло столько лет, зачем вспоминать о том, что было?
– То есть твои объятия и признания на Козумеле ничего не значили? – уточнил он.
Вот ведь пристал!
– Почему? Значили. Просто ты слишком уж долго собирался…
– Обещанного три года ждут.
– Согласна. Но не пятнадцать же лет. Три пятилетки прошло.
– А в любовных отношениях присутствует срок годности? Мы что – на рынке? Ты так говоришь, как будто тебе двести лет, а я старый замшелый пень.
Я ничего не ответила – отвечать было нечего.
Поднялась на крыльцо и вошла в дом. Вадим быстро поднялся вслед за мной. В дом мы вошли все вместе: я, Вадим и Дейк. В комнате было совсем темно. Я подошла к окну и распахнула его. Сначала тихо, а потом все громче и громче забарабанил дождь по крыше. Солнечное утро закончилось проливным дождем.
Читать дальше