Анна Бартова: Последняя битва

Раздвигая мускулистой загорелой рукой мокрые от недавнего дождя листья, Ян шел к назначенному месту. Капли дождя падали ему на одежду и лицо, но он не обращал на это внимания. Он шел вперед уверенной походкой, наступая на лужи и ломая ветки; для него не существовало препятствий, а если они и были, то Ян устранял их мгновенно.

Несколько минут спустя высокий японец уже заходил в дом Луизы. Его приближенные уже собрались, ожидая своего вожака. Ардан сидел возле стола, внимательно рассматривая карту, еще двое пиратов тихо переговаривались. Луиза и шкипер молча ожидали его прихода. Ян вздернул бровь и, смерив взглядом собравшихся, взглянул на карту. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил. Когда первые слова сорвались с его губ, все собравшиеся вздрогнули. Никто не ожидал, что он скажет подобное. Луиза покрылась алыми пятнами, Ардан попытался высказать свои возражения, но Ян не стал его слушать. Он резко прервал его и продолжил свою мысль. Когда капитан замолчал, комната погрузилась в тишину. Каждый молча обдумывал услышанное. Безумное предложение капитана плохо укладывалось в голове. Да, они совершали набеги и затевали крупные авантюры, но такое… Награда, безусловно, была велика, слишком велика, однако риск тоже был немалый. Ян растянул узкие губы в улыбке и, обежав собравшихся холодным, бездушным взглядом, сказал:

– Кто не со мной, может уйти.

Никто не решился встать. Луиза хотела подняться, но, увидев ледяные глаза капитана, его злобную усмешку и уверенную позу, испугалась и осталась сидеть.

– Сэр, ваш план великолепен, но выполнить его будет довольно сложно, – заметил кто-то.

– Зато какой мы сорвем куш, если все получится, – облизнул пересохшие губы другой.

– Я всегда был на вашей стороне, – высказался Ардан.

Ян удовлетворенно кивнул и начал негромко говорить о проблемах, связанных с выполнением плана. Ардан несколько оживился и стал вставлять редкие замечания, остальные же молча слушали. Луиза бросила осторожный взгляд на первого помощника. Всегда решительный, жестокий и не останавливающийся ни перед чем, Ардан сейчас был подавлен и озабочен. Что же было говорить об остальных? Луизу пробрал озноб.

– Если кто из присутствующих предаст нас, – произнес Ян, пригвоздив ее взглядом к месту и словно ловя ход ее мыслей, – он пожалеет, что родился на свет. Помните, на чьей вы стороне и что вы получите, если мой план удастся.

На этом совещание закончилось. И собравшиеся начали громко высказывать свои соображения.

Воздух в комнате был сухой и спертый, пахло гарью. Свечи мирно потрескивали, оплавляя податливый воск, рядом с ними на столе лежали три сожженные бумаги. Ярко пылал камин, хотя на улице все еще стояла теплая погода. Было жарко. Темные алые шторы были плотно задвинуты, так что ни один лучик заходящего солнца не мог проникнуть в душное помещение. От последнего догоравшего клочка бумаги шел легкий синеватый дымок, растворяющийся в полумраке комнаты.

Сесилия сосредоточенно вздохнула и, вытащив карандаш из-за уха, что-то нацарапала на новом листке. Неожиданно дверь осторожно открылась, и в душную атмосферу комнаты проник свежий воздух. Послышались осторожные шаги. Сесилия не обернулась, она быстро писала. Вошедший подошел к окну и одним рывком раздвинул тяжелые шторы. Миледи Вэндэр раздраженно фыркнула, но не оторвала глаз от бумаги, быстро делая карандашом пометки, в глазах ее светилась мысль. Открыли окно, и в комнату ворвался порыв свежего ветра. Слабо затрепетали огоньки свечей, одна из них потухла.

– Душно у тебя здесь! – громко и назойливо произнесла сестра Патрика.

От внезапного вмешательства миледи Вэндэр утеряла мысль. С раздражением, что снова придется начинать все сначала, она резко отбросила от себя карандаш и, скомкав испещренный надписями лист, бросила его в камин. Огонь подхватил бумагу и стал нещадно ее поглощать. Бумажка съежилась, почернела и растворилась в языках пламени. Миледи Вэндэр не отрываясь наблюдала за этим зрелищем.

– Сесилия! – повысила голос Мангала. – Что ты делаешь?!

Миледи Вэндэр не ответила, она лишь мрачно и презрительно усмехнулась. Взгляд ее был тяжелым и холодным, казалось, что в этом взгляде, обращенном на сожженную бумагу, сосредоточена вся негативная и темная часть ее души.

– Сесилия, – заговорила сестра мужа поучительным тоном, – ты бы погуляла, развеялась. Или, я не знаю, с ребенком посидела бы. Сюзи, бедняжка, последние два дня вообще тебя не видит. Что ты заперлась в этой душной комнате? Сидишь, бумагу портишь…