Анна Барт - Венец Государя

Ах, господа, господа, жизненно необходимо иногда останавливаться, чтобы отдышаться и решить, куда идти дальше.

Четыре месяца назад банк, где я работала, ограбили. Ограбили по-киношному, с масками, пистолетами и угрозами стрелять в случае неповиновения. После этого дурацкого нападения мой босс сошел с ума – работать с ним стало невозможно, и мне пришлось уйти. Извечные русские вопросы «что делать?» и «кто виноват?» встали передо мною во всей своей неизбежной красе.

После банка я обратилась в агентство по трудоустройству и сменила кучу работ, но чувствовала, что все не то. Наконец я на все плюнула и устроилась секретарем на факультет химии в университет Дейвис, хотя имела диплом искусствоведа.

Стоит упомянуть и о том, что за день до нападения я наконец-то развелась со своим американским мужем. За несколько месяцев до этого, одним погожим калифорнийским утром мой супруг неожиданно заявил за завтраком, что не любит меня больше и хочет получить развод. Честно говоря, я испытала колоссальное облегчение. Мужа своего, Марка, я тоже давно не любила, но относилась к нему прекрасно и не знала, как начать разговор о разводе.

В университете я не проработала и месяца, как произошло непонятное убийство. Убили человека, которого я хорошо знала. Это событие перевернуло вверх тормашками мою спокойную, хотя и ужасно скучную, жизнь в Штатах.

Но обо всем по порядку…

На третий день работы в университете я столкнулась с Вадимом Полонским, которого знала сто лет назад в Москве, в которого когда-то была влюблена и из-за которого уехала в Америку. Моя студенческая любовь работала по контракту и преподавала модный предмет – финансы. До чего же тесен мир!

Вадим совсем не изменился, хотя прошло почти пятнадцать лет со дня нашей последней встречи. Пожалуй, он стал даже красивее. Кто бы мог подумать! Возраст ему явно был к лицу.

Последний месяц мне почти каждую ночь снилась Москва. Брежневская надменная Москва, которую, оказывается, так трудно забыть. В снах я опять шла в лиловых сумерках по любимому городу, где сладко «по-московски» пахло весенней листвой и недавним дождем…

Я никогда не любила весну, кроме той, первой и последней весны моей единственной любви. И каждым утром, просыпаясь на рассвете, переворачивала намокшую за ночь от слез подушку.

Теперь-то я поняла, что мой сон был к нашей встрече.

Мы столкнулись в одном из многочисленных коридоров университета, когда я спешила на лекцию. Я, как всегда, опаздывала, мы раскланялись на бегу и только позднее, на лекции, я поняла, кого встретила несколько минут назад. После лекции мы опять столкнулись, но уже в кафетерии, где смогли обменяться несколькими вежливыми фразами о здоровье папы-мамы и о том, как тесен мир. Я надеялась, что из простого любопытства моя бывшая любовь попытается отыскать меня, но, видимо, как и много лет назад, я не представляла для нее, любви, никакого интереса. И мне стало обидно.

Своей обиде я самозабвенно предавалась несколько дней подряд, но потом отвлеклась. Как работающая в университете единица, я могла посещать некоторые лекции бесплатно. Чаще всего я приходила к профессору Кронину, который читал лекции по истории и искусству древней цивилизации майя.

Я обожала старика. Он был необычайно интеллигентен и читал лекции с изящной легкостью, на прекрасном английском языке, который теперь, увы, не часто услышишь даже в столичных университетах Америки. Его знания поражали и восхищали, а многочисленные научные работы профессора были опубликованы и хорошо известны не только в Штатах, но и в Европе.

Иногда профессор читал вступительные или заключительные лекции по особо интересным для него материалам, не связанным с основной темой. В тот день он выбрал тему «Сокровища Оружейной Палаты. Реликвии царской России», и мне хотелось попасть на нее.

Я немного опоздала, и когда вошла в аудиторию, лекция уже началась. Я села у самой двери.

– Так называемая шапка Мономаха – предположительно самый древний русский царский венец. Относится к концу XIII – началу IV века…

Сочный, глубокий, хорошо поставленный голос профессора был прекрасно слышен даже в моем углу.

– Начиная с Ивана Калиты, которого недруги называли «денежный мешок», то есть с XIII века, «шапка золотая», или шапка-венец, упоминается во всех духовных грамотах русских князей-правителей. Иван IV Грозный впервые назвал царский венец «Шапкой Мономаха» в 1572 году в завещании своему сыну Ивану.