— Лена? — Томаш изобразил восторженное изумление, словно его собеседница назвала какое-то неведомое, экзотическое имя. — У нас, португальцев, это уменьшительное от Элены.
— Да, но дело в том, что я шведка.
— Шведка?! — воскликнул он. — Надо же. — Профессор лихорадочно копался в памяти, выискивая нужные слова. — Постойте, как же это… м-м-м… hej, trevligt att träffas! [2] Привет, добро пожаловать! (шведск.).
У Лены округлились глаза.
— Вы что… — Пришел ее черед удивляться. — Talar du svenska? [3] Вы говорите по-шведски? (шведск.).
Томаш покачал головой.
— Jag talar inte svenska, [4] Я не говорю по-шведски (шведск.).
— сказал он с улыбкой. — Собственно, это почти все, что я могу сказать по-шведски. — И виновато пожал плечами. — Förlat. [5] Извините (шведск.).
Студентка глядела на него с искренней симпатией.
— Неплохо, совсем не плохо. Вы только слишком растягиваете слова, получается похоже на датский. А где вы учили шведский язык?
— Студентом путешествовал по программе «Интер-рейл» и провел четыре дня в Мальме. Я любопытный и легко схватываю все, что связано с языками, а набраться самых употребительных выражений труда не составило. Так что спросить «var är toaletten? [6] Где туалет? (шведск.)
» я мог. — Девушка хихикнула. — Hur mycket kostar det? [7] Сколько это стоит? (шведск.).
— Она снова рассмеялась. — Äppelkaka med vaniljsås. [8] Яблочный пирог с ванилью (шведск.).
Шведка застонала, не в силах больше смеяться.
— Ох, профессор, не напоминайте мне про Äppelkaka.
— Почему?
Она облизнула яркие полные губы стремительным движением язычка, которое показалось Томашу вызывающе сексуальным.
— Это такая вкуснятина! Мне их очень не хватает!
Профессор усмехнулся, пытаясь скрыть смущение: наедине со шведкой ему было не по себе.
— Но согласитесь, странно называть еду kaka.
— Называйте, как хотите, но это невообразимо вкусно, конечно, если готовить по всем правилам. — Красотка опустила длинные ресницы и снова облизала губы. — М-м-м… utmärkt! [9] Вкуснота! (шведск.).
Обожаю!
Томаш представил, как она приближается к нему, впивается в его губы своим ярким ртом, ощутил, как ее тело трепещет в его объятиях. Стряхнув наваждение, сконфуженно закашлялся.
— Скажите… Элена…
— Лена…
— Ну да, Лена. — Томаш сомневался, что произнес имя девушки правильно. Впрочем, она его не поправила. — Скажите, Лена… А где вы так хорошо выучили португальский?
— В Анголе.
— В Анголе?
Шведка улыбнулась, продемонстрировав ровные, белоснежные зубы.
— Мой отец был там послом, я прожила в Анголе пять лет.
Томаш наконец сложил все бумаги в портфель и щелкнул застежками.
— Понятно. Вам там нравилось.
— Очень. У нас был дом в Мирамаре, а на выходные мы ездили в Муссуло. Это настоящий рай на земле.
— А где это, Муссуло?
Лена посмотрела на профессора с изумлением, словно впервые повстречала португальца, незнакомого с ангольской географией.
— Ну как же… В Луанде, конечно. Мирамар — это квартал, где мы жили, у моря, там еще старинный форт неподалеку. А Муссуло — райское местечко в восточном пригороде. Вы не бывали в Луанде?
— Нет, я вообще не был в Анголе.
— Жалко.
Профессор направился к выходу, жестом пригласив студентку следовать за собой. Оказалось, что Лена по крайней мере на три сантиметра выше Томаша; по его расчетам в ней было никак не меньше метра восьмидесяти. Плотный голубой свитер, очень шедший к синим глазам и золотистым, как у Николь Кидман, кудрям, изящно охватывал пышную грудь и тонкую талию. Томаш с немалым усилием заставил себя смотреть девушке в лицо, а не на бюст.
— Интересно, как вы попали на мою лекцию? — задумчиво проговорил профессор, пропуская девушку вперед.
— За это надо благодарить Эразма, — ответила шведка, выходя в коридор.
Томаш сгорал от стыда, но не мог оторвать взгляд от ее стройных, крепких бедер, обтянутых линялыми джинсами. Против воли он представлял ее обнаженной, любовался молочно-белой кожей, наверняка нежной и гладкой.
— Что? — переспросил он, проглотив слюну.
— Я участвую в проекте «Эразм», — пояснила Лена, обернувшись.
— А… В проекте «Эразм»?
— Ну да, «Эразм». А вы о нем не знаете?
Томаш покачал головой, тщетно пытаясь изгнать беса из своего ребра. Эта бесстыдная, откровенно чувственная красота несомненно была дьявольским искушением.
— Да, конечно… Проект… проект «Эразм». Ну, конечно… «Эразм». — Он наконец сообразил, о чем речь. — Точно, «Эразм»! Разумеется, я о нем слышал.
Читать дальше