Александр Афанасьев - Презумпция лжи

– Сереж! Иди-ка сюда…

Голос Константина Ивановича оторвал меня от выстукивания пола – думаю соседи снизу мысленно сказали ему спасибо…

Я вышел в комнату, которая использовалась Михеевым под гостиную. Константин Иванович стоял у узкого шкафа с книгами…

– Ну-ка… Следователь по особо важным… Глянь и скажи – что здесь не так. Не прикасаясь ни к чему – сможешь?

Константин Иванович отошел в сторону, я подошел поближе к шкафу с книгами. Дело было не в шкафе, дело было в книгах – дедуктивный метод я еще не забыл. Шкаф как шкаф, полки и стенки тонкие, не то что старинные, из толстенных досок – а тут и тайник-то не сделаешь. Нет, дело в книгах. Корешки книг плыли перед моим взором, большая их часть выглядела так, будто к ним не прикасались. Шолохов, Толстой, жутко дефицитный Дюма, Ананьев… стоп! Стоп! А это что такое…

– Материалы двадцать второго съезда партии – задумчиво сказал я, указывая на толстенный том в шикарном красном переплете – вряд ли я стал бы держать материалы какого-нибудь съезда партии у себя на книжной полке, если я конечно не замполит или парторг…

– Точно! Точно! – просиял Константин Иванович – школу МУРа и Генпрокуратуры не пропьешь и не просрешь! Как не пытайся. Давай, посмотрим – что это за книжка такая, и что решил двадцать второй, судьбоносный съезд партии. Доставай…

Я осторожно достал, раскрыл…

– Ай, нехорошо… – прокомментировал Глазко увиденное – это надо же. Судьбоносные решения съезда партии – ножницами…

В этой книге была вырезана середина у всех страниц, и образовался тайник – объемный, надо сказать. Но что там раньше хранилось – пленки из гостиницы "Интерконтиненталь", как подозревал я или валюта, как подозревал Константин Иванович – то нам известно не было. Потому что сейчас тайник был пустой…

Возвращались мы в настроении мрачном – или там никогда ничего не было, или кто-то нас опередил…

– А кто дал такие показания, что Михеев спекуляциями занимался? – спросил я

– Да на, сам почитай… – Глазко пошерудил в бумагах, толкнул ко мне пачку исписанных убористым почерком листов…

Схватив бумаги, я впился в них взглядом…

Из протокола допроса

Горденко В.П.

Вопрос: Вы хорошо знали советника Михеева Андрея Леонидовича. Он у вас в подъезде жил, выше этажом.

Ответ: Не лучше, чем других. Знал.

Вопрос: Расскажите о своих отношениях с ним

Ответ: Да какие там отношения… Я его и не знал почти, он себя "на особенку" держал. Здравствуйте, "до свидания" – вот и все. Хотя с виду веселым человеком был, компанейским, что есть, то есть. Деньги иногда до получки занимал – у него многие занимали…

Вопрос: Что значит "у него многие занимали", конкретнее?

Ответ: Да куда уж конкретнее. Многие знали – если не хватает – зайди к Михееву, у того в долг всегда было. И брал по-божески, многим ведь на неделю, до получки надо было. В итоге немного получалось.

Вопрос: Что значит "в итоге немного получалось"?

Ответ: Вам все по буквам разъяснять надо? Михеев деньги в долг не просто так давал, тут дураков нет. Десять процентов в месяц, можно сказать по божески, почти сколько взял – столько и отдаешь. Почти. Я же говорю – многие на неделю брали, не больше…

Вопрос: То есть, Михеев давал деньги в долг под проценты?

Ответ: Давал.

Вопрос: И кто кроме вас брал деньги в долг у Михеева, какие суммы?

Ответ: Вот кто брал – тот пусть и скажет об этом. Я за себя отвечаю, что другие брали – это их дело.

Вопрос: А сейчас вы должны Михееву какие-то деньги?

Ответ: Сейчас нет, все отдал…

Вопрос: А другие?

Ответ: Говорю же – не знаю…

Вопрос: Чем еще занимался Михеев, помимо дачи денег в долг под проценты?

Ответ: О том говорить не хочу – своими глазами не видел…

Вопрос: И все-таки?

Ответ: Ну, слухи разные ходили… Что он золото, технику разную на базарах скупает и в Союз отправляет. Что у него канал налажен – ему военными самолетами – оттуда водку, икру, хлеб черный – знаете, как по русскому черному хлебу скучаешь… Туда золото, дубленки, технику бытовую. Рубли на валюту меняет – но я не менял, зачем мне это…

Вопрос: Вы знаете, кто обращался к Михееву с просьбами обменять валюту на рубли?

Ответ: Нет, говорю же – слухи только

Вопрос: Где вы были вечером двадцатого сентября этого года?