Наталья Александрова - Тайна тринадцати апостолов

Он едва не застонал от разочарования.

Проползти по темному, кажущемуся бесконечным коридору только для того, чтобы уткнуться в новую решетку! Единственное, что он выиграл, был свет.

Старыгин дополз до решетки и подергал ее.

И худшие его подозрения подтвердились. Решетка была заперта на висячий замок. Старыгин без сил упал на каменный пол. Он больше не мог бороться.

Он лежал на холодном и сыром камне, предаваясь отчаянью…

И вдруг услышал доносящееся снаружи пение.

Хриплый, дребезжащий старческий голос выводил бессмертную мелодию «Вернись в Сорренто». Причем почти не фальшивил. Обладатель этого голоса, как большинство итальянцев, имел почти безупречный музыкальный слух.

Старыгин встрепенулся, приподнялся на локтях и закричал что было сил:

— Синьор! Синьор, помогите!

Пение продолжалось. Теперь Старыгин слышал не только голос, но негромкий плеск весла и скрип уключин.

— Помогите, синьор! Прошу вас! Умоляю! — надрывался Дмитрий Алексеевич.

Невидимый незнакомец был так увлечен своим пением, что ничего не слышал. Наконец он допел куплет и закашлялся. Старыгин воспользовался этой паузой и снова закричал:

— Помогите, синьор! Умоляю! Спасите меня!

Певец замолчал, недоверчиво прислушиваясь, затем неуверенно проговорил:

— Послышалось, наверное… нет, правильно говорит синьора Антония — давно надо завязывать с красным вином, а то у меня уже начались галлюцинации…

— Это не галлюцинация, синьор! — закричал Старыгин. — Это я! Помогите мне! Я заплачу вам!

— Нет, галлюцинации не предлагают денег! — раздумчиво проговорил незнакомец.

Еще раз плеснуло весло — и перед решеткой показался борт старой, давно некрашенной лодки, а затем через этот борт перегнулась опухшая, покрытая седой щетиной физиономия.

— Это кто здесь кричал? — произнес тот же хриплый голос, который недавно выводил мелодию.

— Это я, я! — откликнулся Старыгин, прижавшись лицом к решетке. Он готов был расцеловать полупьяного старика. — Прошу вас, синьор, выпустите меня!

— А как это вы здесь оказались? — проговорил тот с внезапно проснувшейся подозрительностью. — Как вы туда попали? Туда нельзя ходить посторонним!

— Я не знаю… я не понимать… я попасть сюда… туда… ничего не понимать… — Старыгин счел за лучшее изобразить незнание итальянского языка.

— Ох уж эти туристы! — с грустью проговорил старик. — Всюду лезут! Все им интересно! Все им хочется посмотреть! Что же с тобой делать, парень?

— Выпустить меня! — взмолился Старыгин. — Сломать решетка! Сбить замок!

— Зачем ломать? — недоуменно переспросил старик. — Не надо ломать! Зачем ломать, если у меня есть ключ?

— О, ключ! — радостно воскликнул Дмитрий. — Какое счастье, что у вас есть ключ! Какая удача!

— Ну, не такое уж это большое счастье… — проворчал старик. — Тоже мне, счастье — работать сторожем при городской канализации! Сорок лет работать за сущие гроши…

Он полез в карман своей бесформенной хламиды и достал оттуда огромную связку старых, заржавленных ключей. В последний момент он замер и проговорил с задумчивым видом:

— Кажется, кто-то недавно предлагал мне деньги? Или это была галлюцинация?

— Нет, это не галлюцинация! — поспешно перебил его Старыгин. — Я заплачу — только выпустите меня!

— Интересно, заплатит он, к примеру, пятьдесят евро? — спросил сторож вроде бы у самого себя.

— Заплатит, заплатит, непременно заплатит, не сомневайтесь, синьор! — заверил его Дмитрий.

— Надо же! Выходит, у меня сегодня удачный день! — Старик нашел на связке нужный ключ, вставил в замочную скважину, и через несколько секунд решетка была открыта.

Старыгин выполз наружу и перебрался в лодку сторожа. Он был готов облобызать неопрятного старика.

— Кажется, кто-то говорил про пятьдесят евро! — напомнил ему старик. — А то ведь у нынешней молодежи такая короткая память…

— О да, конечно! — Старыгин достал из бумажника купюру и вручил ее своему спасителю.

— Вообще, конечно, катание на гондоле стоит больше… — проворчал тот, убирая деньги в карман, — но я не жадный, да и гондола у меня поскромнее тех, в которых катают туристов…

Действительно, это была, конечно, не черная с золотом гондола, какими управляют надменные венецианские гондольеры, но сейчас старенькая обшарпанная лодчонка, дно которой было завалено каким-то тряпьем и пустыми бутылками, показалась Старыгину прекраснее любой гондолы.

— Куда вас отвезти, синьор? — осведомился старик.