Дэвид Дикинсон - Ад в тихой обители

— Есть новости о бедном хористе, убитом в Певческой столовой? — спросила Энн, глядя на молодого человека и думая, как бы подвигнуть его на покупку новых рубашек. Воротнички износились до неприличия. Сейчас не стоит, ему не до того, но надо найти подходящую минуту и обязательно поговорить на эту тему.

— Насколько мне известно, новостей нет, — ответил Патрик, не подозревая о жестоком приговоре его рубашкам и воротничкам. — С утра перекинулся словом с одним полисменом, инспектором Йейтсом. Забавно он сказал, жаль — просил не печатать. «Вы посмотрите, говорит, на этих самых певчих, когда они поют. Каждый день в храме так голосят, что силой не заткнешь. А подойди, когда они на отдыхе? Рты на замок, и ни черта! Ни звука».

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт вновь совершил короткую прогулку по уже привычной трассе между Ферфилд-парком и владениями доктора Блэкстафа. Только на этот раз он дошагал до самого крыльца своего сельского соседа и вошел в дом, чтобы увидеться с радушным доктором в его гостиной, среди впечатляющей коллекции образов медицины.

— Скажите, доктор, вам известно насчет потайного прохода из библиотеки в церковь Ферфилд-парка?

Хотелось проверить утверждение дворецкого «все знают в наших краях».

— О да, — сказал доктор, — у нас об этом практически всем известно. А как узнали вы?

— Случайно обнаружил прошлым вечером. — Пауэрскорт с благодарной улыбкой взял стаканчик виски. — И очень заинтересовался, так как отсюда следует, что любой посторонний мог ночью незаметно пробраться в дом. Из сада через церковный люк подземным коридором прямо в библиотеку. Вы согласны?

— Вполне возможно, допускаю. Ваш интерес обусловлен чем-то конкретным?

— Подозрением нанявшей меня миссис Кокборн. Ей кажется, что смерть брата была насильственной. До сих пор я воспринимал ее тревогу весьма скептически, ибо в убийцу из числа домашних слуг не верил и знал о прочно запертых дверях и окнах. Теперь иначе. От библиотеки до спальни мистера Юстаса, как вы хорошо помните, лишь несколько ступенек по задней лестнице.

Пауэрскорт сделал паузу и пристально посмотрел в глаза сидевшему напротив Блэкстафу.

— Вы меня понимаете, доктор?

— Прекрасно понимаю. Только не вижу, какое отношение это имеет к смерти Джона Юстаса. Он, я вам говорил, скончался здесь, у меня.

— Но убить канцлера могли в собственном доме, а затем кто-нибудь из слуг, тот же дворецкий, мог принести его мертвое тело сюда. Разве такой вариант невозможен?

Доктор Блэкстаф улыбнулся.

— Профессия медика, мой друг, — сказал он, — приучает рассматривать всевозможные интерпретации того или иного случая. Я полагаю, вы с большой долей вероятности могли бы предположить, что покойную королеву Викторию убили агенты вражеских держав. Но относительно кончины Джона Юстаса я по-прежнему заявляю: он умер здесь, вот в этом самом доме.

Пауэрскорт изменил тактику.

— Вы слышали, доктор, о гибели хориста Артура Рада, которого задушили на кухне Певческой столовой?

Блэкстаф кивнул.

— И обсудили это, разумеется, с вашим коллегой, осматривавшим труп доктором Вильямсом?

Можно было не сомневаться, что уважаемые эскулапы перебрали все подробности жуткой кончины певчего. Медики осторожны и деликатны, беседуя с пациентами и прочими непосвященными, а друг с другом они болтливы так же, как адвокаты в своей компании.

Реплика Блэкстафа разочаровала:

— Мы с Грегори Вильямсом на этой неделе еще не встречались, я увижу его только в субботу, на вечере у епископа.

Любопытно, невольно задумался Пауэрскорт, чем развлекают на епископских вечеринках? Экзаменуют на знание имен пророков в Ветхом Завете? Или спрашивают, какая казнь египетская состоялась раньше: «смерть всех первенцев» либо «нашествие саранчи»? Детектив отогнал посторонние мысли.

— Хочу открыть вам, доктор, тщательно охраняемый секрет. В газете была не вся правда. — Пауэрскорт помолчал. — Беднягу нашли обугленным в кухонном очаге. Сначала его убили. Затем тело насадили на длинный железный вертел. Потом разожгли большой огонь и усердно, неустанно поворачивая над пламенем, жарили часов пять-шесть. Жарили, как быка или оленя. Не вам объяснять, что стало с его плотью.

— Ужас, нечто уму непостижимое, — произнес доктор. Даже он, медик, побледнел. — Но почему вы сочли нужным поставить меня в известность?

Пауэрскорт нахмурился.

— Что ж, буду с вами абсолютно откровенен. Видите ли, доктор, между вашим описанием событий той ночи, когда умер Джон Юстас, и тем, что излагает дворецкий Маккена, есть некоторые несоответствия.