Макс Коллинз - Неоновый мираж

– Преданность – важное качество, – продолжал Гузик. – Аль был предан мне, а теперь я предан ему. Сейчас он там, в Майами, с помутившимся рассудком, и многие парни считают, что ему больше не надо платить. У нас нет специальной платежной ведомости на такой случай, но я продолжаю регулярно переводить ему деньги. Это и есть преданность.

Он проглотил кусок баранины и замолчал, словно ожидая моего ответа. Но я не знал, что сказать. Я лишь чувствовал на себе взгляд его телохранителей.

– Мы с тобой не друзья, – сказал Гузик. – Я не могу ожидать от тебя какой-то особой верности. Если ты сделаешь для меня работу, то тогда я могу ожидать этого. Однако ты и я – скажем так, ты и Фрэнк – понимали друг друга. Чтобы быть точным, для меня ты тот парень, который однажды оказал мне услугу. Парень, которому можно доверять. Это не мало. Я не могу сбрасывать это со счетов.

– Вы уже оказали мне ответную услугу, мистер Гузик, – сказал я, имея в виду, что я просил его оставить в покое племянницу Рэйгена, потому что она была моей девушкой. – Я не считаю, что вы мне чем-то обязаны.

– Да ладно тебе! Когда эти свиньи похитили меня с целью выкупа, нам нужен был человек, которому могли доверять обе стороны. Человек, который мог бы доставить деньги. И когда во время обмена запахло порохом, ты не сдрейфил, не бросил меня. Ты выручил меня. О таких вещах я не забываю.

Он докончил свою баранью отбивную, когда стрелки на часах показывали чуть больше десяти вечера, и я подумал, было ли это для него поздним ужином или всего лишь легкой закуской. Он налил себе чуть-чуть вина, затем подлил немного мне.

– Джим Рэйген – мой друг, – сказал он. – Все это лишь недоразумение.

– Мистер Гузик, я был там. В меня стреляли. Я доставил Рэйгена в госпиталь. Теперь он останется инвалидом. Извините меня, но это нельзя назвать недоразумением.

Глаза Гузика прищурились под серыми стеклами очков. Он поднял указательный палец и направил его на меня, говоря:

– Это сделал не я. Это сделал этот полоумный ублюдок Сигел.

Я почувствовал, как у меня напряглись на лице мускулы:

– Сигел? Багси Сигел?

– Никогда не называй его так. А то он убьет тебя. «Да и ты не любишь, когда тебя называют „Грязным Пальцем“, не так ли, Джейк? Но ты не можешь не замусолить свой большой палец, изо дня в день пересчитывая банкноты».

– Почему Сигел? – спросил я.

– Сигел хочет, чтобы Рэйген ушел. Он считает, что когда Рэйген уйдет, то и возглавляемая им «Континэнтэл Пресс» прекратит свое существование. А те, кто останутся, не осмелятся конкурировать с ним, Сигелом, и его «Транс-Америкэн».

– Я думал, что это была ваша операция. Я думал, что Сигел является вашим парнем.

– Считается, что он работает на нас и на своих восточных друзей. – Гузик чуть скривил рот и расстроенно покачал головой. – Это была их идея.

«Скорее всего идея Мейера Лански», – подумал я, но решил не высказывать это предположение вслух. Я и так узнал от Гузика больше, чем рассчитывал.

– Мне нравится Джим, – сказал он. – У нас есть определенные расхождения. Но я думаю, мы сможем прийти к согласию.

– Вы имеете в виду намерение купить его фирму?

– Или же стать партнерами. Геллер, ты должен уяснить нашу позицию. В тысяча девятьсот сороковом году, когда Джим был обвинен в неуплате налогов, его условно освободили, и суд запретил ему заниматься своим бизнесом – службой информации о бегах и скачках. Мы управляли «Континентэл Пресс» вместо него. Пока он был условно осужденным, мы вкладывали деньги в этот бизнес. Нам пришлось поднимать его фактически заново. Безусловно, «Континентэл Пресс» сейчас процветающее предприятие, но без нашей поддержки этого бы не произошло. Мы чувствуем, что имеем право на часть имущества фирмы, основанное на упомянутой мною задолженности.

– Однако в бухгалтерских книгах вряд ли можно будет найти что-либо имеющее отношение к этому долгу. И вы не сможете доказать это в судебном порядке.

– Нет, конечно. – Гузик слегка улыбнулся. -

Я получил от Джима извещение о том, что он сам хочет судиться с нами. Но он же знает, что для меня это проще простого. – Он хмыкнул. – Я приплачиваю всем этим судьям – почему бы мне тогда не попросить их повернуть дело в другую сторону?

Я отпил из своего бокала.

Гузик тоже сделал глоток и продолжил, как бы по инерции:

– Ты знаешь, как я покупаю судей, Геллер? По весу – как металлический лом. Мировой судья стоит пять тысяч баксов. Городской судья обойдется тебе в десять тысяч. Окружному судье придется заплатить пятнадцать тысяч. Ну а федеральный судья потянет на все двадцать.