Макс Коллинз - Неоновый мираж

– Да... Я все понимаю.

Я улыбнулся:

– Родились и выросли в Чикаго, доктор?

Под усами появилось некое подобие улыбки.

– Да, и если вам понадобится моя помощь, к примеру для того, чтобы отвязаться от копов, дайте мне знать.

– Все, что я бы сейчас хотел от вас, это говорить всем, кто бы ни пришел, что мистер Рэйген еще не может принимать визитеров. Что его состояние еще достаточно тяжелое.

– Как долго я должен это делать?

– До тех пор, пока я не скажу, что в этом больше нет необходимости. Или пока не скажет сам Рэйген. Он мой босс.

Сискин кивнул. Затем он сказал:

– Я нахожусь под большим впечатлением, мистер Геллер. Вы, как мне кажется, отлично знаете свою работу. Я хочу заверить вас, что мы также хорошо знаем свое дело.

– Я в этом не сомневаюсь. А что касается меня, я бы на вашем месте не очень восторгался моей работой. Я тот самый головотяп, который охранял Рэйгена в тот момент, когда эти молодчики подстерегли его на перекрестке.

Он остался отдать еще несколько распоряжений, а я отправился назад, в главное здание, где встретил Элен Рэйген и двух ее сыновей, ожидающих у дверей операционной, охраняемой копами, присланными Друри.

Миссис Рэйген была маленькой пухленькой женщиной с длинными, окрашенными в черный цвет завитыми волосами. Я не знал, кем она была до того, как вышла замуж за Джима, – видимо, простой девушкой с городских окраин, посещавшей кружок хорового пения или что-нибудь в этом роде. Можно было с уверенностью сказать, что в молодости она была привлекательна – до того, как годы и набранный лишний вес сделали свое дело. Лицо ее было без всякой меры покрыто косметикой, что придавало ей клоунский вид – вид женщины, которая когда-то была хорошенькой и пытается любыми способами сохранить свою привлекательность, применяя все больше и больше румян и помады. Безнадежное занятие. Она была в черном платье – одеянии, больше подходящем вдове, нежели жене пока еще здравствующего супруга. На голове у нее была маленькая, серого цвета шляпка, приколотая к волосам, а на груди – большая сверкающая брошь.

Ее сын, Джим, был копией своего отца (ему было около сорока лет) – минус очки и плюс волосы. На нем был темный костюм. Он держал под руку Эллен. Младший сын – Даниель, юноша лет двадцати, был одет в голубую тенниску и широкие брюки и выглядел как студент колледжа, каковым он и был. Лицом он походил на мать, но был выше ее. Даниель, или Дэнни, как звали его в семье, выглядел достаточно озабоченным, но в то же время видно было, что что-то отвлекало его, он беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Мистер Геллер, – произнесла миссис Рэйген, губы ее подрагивали. – Что я буду делать, если потеряю своего дорогого мужа?

Сам по себе этот риторический вопрос прозвучал бы несколько глупо, если бы она не вложила в эту фразу глубокое отчаяние, которое ее охватило.

– Ничто не говорит о том, что вы должны потерять его, – сказал я.

Джим-младший освободил ее руку, она подошла ко мне, словно ища поддержки, и я обнял ее. От нее пахло пудрой. Ее попытки с помощью косметики отдалить старость были столь же тщетны и наивны, как и попытки ее мужа противостоять Синдикату. У них было достаточно денег, и они были в том возрасте, когда еще не поздно понаслаждаться жизнью. Что им мешало это сделать?

Я успокаивающе похлопывал ее по плечу, и она казалась мне совсем маленькой, несмотря на ее полноту, – почти ребенком.

Я чувствовал некоторую неловкость, обнимая эту маленькую пухленькую женщину, которую я почти не знал. Однако вместе с тем я испытывал какое-то странное, незнакомое чувство теплоты по отношению к ней. Я не знаю, что испытывают сыновья по отношению к своим матерям, потому что я почти не помнил своей матери. Наверное, происходившее в моей душе было сродни сыновнему чувству.

Казалось, Дэнни подобных чувств не испытывал.

– Мама, – сказал он каким-то плаксивым, просительным тоном. – Можно я приду к тебе и папе позже? Доктор сказал, что с ним будет все в порядке. Марджи ждет меня внизу. Мы собирались сегодня вечером с друзьями собраться у Рикардо.

Если бы он был моим сыном, я бы отлупил его. Однако она, с неожиданной для ее полноты грациозностью выскользнув из моих объятий, похлопала его по щеке и сказала:

– Ты молодец, что пришел с нами, Дэнни. Не беспокойся, твой папа обязательно выздоровеет.

Дэнни сжал обеими руками ее руку и, постаравшись придать своему голосу больше теплоты, произнес:

– Я знаю, мама, с ним будет все в порядке. Он старый крепкий боец. Им не удастся его сломить.