Валерио Манфреди: Оракул мертвых

Он поехал по улице Ахарнон, стараясь двигаться параллельно улице Патиссион, где находились танки, чтобы как можно ближе подобраться к нужному месту и не дать себя обнаружить. Припарковав машину на маленькой площади, он еще несколько минут шел пешком, то и дело прячась в подъездах и за углами домов, чтобы его не заметил патруль солдат. Он спрашивал себя, что происходит. Наконец он добрался до дома, указанного на конверте: улица Дионисиу, 17. То было старое здание с потрескавшейся штукатуркой и зелеными ставнями, но в нем никто не жил: ставни были опущены и заперты внизу на висячий замок. Наверху виднелась вывеска типографии. Ему казалось, все это — сон.

— Вы ищете кого-нибудь?

Глубокий хриплый голос, раздавшийся за спиной, заставил его задрожать. Он резко обернулся и увидел перед собой человека лет пятидесяти, в сером пальто и фетровой шляпе, надвинутой на лоб. Ари попытался разглядеть черты лица незнакомца, но свет фонаря, в чьем конусе стояла фигура, мешал ему.

— Я… я ищу человека по имени Ставрос Курас, я должен вручить ему письмо. Мне сообщили, что он живет здесь, но тут типография. Может, вы подскажете мне…

Человек молча смотрел на него, засунув руки в карманы, и Ари почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.

— Человека по имени Ставрос Курас не существует, сударь. — Незнакомец вытащил правую руку из кармана и протянул ее вперед: — Но если хотите, можете отдать письмо мне.

Ари шагнул назад и ударился спиной о ставню, ошеломленно качая головой, а потом бросился бежать что было сил, не осмеливаясь обернуться. Он добрался до своей машины, запрыгнул туда, повернул ключ в замке зажигания, но мотор не заводился. Он обернулся назад, оглядел улицу, откуда прибежал, и обнаружил, что она пуста. Тогда он снова повернул ключ в замке, но мотор не хотел схватываться. В воздухе чувствовался запах бензина: нужно было немного подождать, пока он испарится. Ари повременил пару минут, время от времени оборачиваясь. Когда мотор наконец с третьей попытки завелся, Ари, крутя руль, чтобы выехать на дорогу, бросил взгляд в зеркало заднего вида: в это мгновение в дальнем конце улицы показалась фигура незнакомца, заговорившего с ним. Тот медленно шел вперед, не вынимая руки из карманов.

Клаудио с силой обнял девушку, а потом отодвинул ее от себя и заглянул ей в глаза:

— Значит, ты действительно решила, и я ничего не могу сделать, чтобы отговорить тебя, я для тебя совсем не авторитет.

Элени улыбнулась, и блеск ее глаз, казалось, осветил ночной мрак.

— Глупый, только ты имеешь для меня значение.

— И революция.

— Мы уже обсуждали этот вопрос, и твои возражения не сокрушили моих выводов. Иди домой и спи спокойно. Если все будет хорошо, завтра вечером я выйду из университета и буду ждать тебя у Никоса, мы пропустим там с тобой по стаканчику узо.

Клаудио потемнел в лице:

— А если с тобой что-нибудь случится?

— В любом случае я тебя найду. Теперь ты от меня не сбежишь до конца своих дней… Ты ведь знаешь, греческая девушка из хорошей семьи может отдаться только мужчине своей жизни.

— Я решил. Я пойду туда вместе с тобой.

— Клаудио, перестань. Тебе завтра сдавать работу. Кроме того, это не твой университет… ты здесь не учишься, ты даже не грек. Давай уходи. Уверяю тебя, все будет в порядке, я буду очень осторожна; правда, я не стану геройствовать. У входов мы поставим дозор. Я буду внутри, с комитетом, готовить документ, который мы собираемся передать прессе.

— Поклянись мне, что будешь осторожна и что завтра вечером придешь к Никосу.

— Обещаю. Клянусь. — Она в последний раз поцеловала его.

— И… послушай, я буду в институте, у телефона. Звони мне время от времени, если можешь.

— Если нам не перережут линию.

— Конечно.

— Да.

— Я су, хрисе му. [5] Пока, золото мое ( греч. ).

— До свидания, любовь моя.

Элени побежала к воротам университета. Рядом, разбившись небольшим лагерем, несли дозор два молодых человека и девушка, они открыли дверь перед Элени и впустили ее. Элени обернулась, помахала ему рукой, и огонь костра осветил ее лицо, пылавшее от воодушевления. Казалось, она идет на праздник.

Клаудио поднял воротник куртки, чтобы укрыться от легкого, но пронизывающего ветра, который дул с севера, беспрепятственно проходя по всему проспекту Патиссион, длинному и прямому. Небо было ясное и звездное в эту ночь с пятницы на субботу. Элени права: что может случиться в столь прекрасную ночь, накануне выходного дня?