Дэвид Дикинсон - Смерть на Невском проспекте

— А вы, молодой человек, — повернулась старуха к Пауэрскорту, — случалось ли вам бывать на наших больших балах в Санкт-Петербурге?

— К великому моему сожалению, мадам, не имел этого удовольствия, — слегка поклонился Пауэрскорт.

— О, тогда я вам расскажу, как это бывает. И заметьте, делаю это и для вас, и для себя — чтобы лучше вспомнить вашего садовника, — проговорила старуха, сделала глоток из своей чашки, подумала и, пальцем поманив Наташу, указала на графин с золотистой жидкостью. Та послушно капнула ей в чай коньяку. — Значит, он был здесь в январе прошлого года и перед этим подряд два года, этот ваш Мартин, согласно тем сведениям, которые вы сообщили нам, лорд Пауэрскорт. Остановимся на январе. Даты прочих его приездов на время забудем. Что-то, знаете ли, подсказывает мне, что его уже нет в живых, но об этом пока тоже не будем.

Она помолчала, нетвердой рукой вставляя пахитоску в длинный мундштук. Отыскав коробок спичек на столике, Пауэрскорт дал ей прикурить. Она затянулась, выпустила облачко сизого дыма и распевно заговорила:

— А теперь, закройте глаза, оба. Я хочу, дети мои, чтобы вы представили себе Дворцовую площадь январской ночью. Мерцает снег, весь дворец сверкает огнями, над ним в ясном небе — звезды. В центре площади, вокруг Александрийской колонны, горят костры в жаровнях, там спасаются от мороза кучера и форейторы. К парадному входу одна за другой бесперечь подъезжают кареты, молодые офицеры, которым не страшен холод, подлетают в открытых санях. И через площадь, дорогие мои, можно видеть дам — они торопливо преодолевают те несколько шагов, что отделяют их от экипажа до входной двери. В гардеробной — горы шуб: соболь, лиса, песец, чернобурка… Потом гости поднимаются по мраморной лестнице. Мужчины во фраках, военных и придворных мундирах. Особенно картинны кавказцы в их национальных костюмах! Дамы декольтированы и блистают нарядами и драгоценностями.

Старая дама сделала паузу, рассеянно постукивая мундштуком по руке и глядя на огонь в камине.

— Пока я его еще не вижу, — проговорила она, — но не теряю надежды. Ведь говорят, даже садовник может потанцевать с принцессой. — Опять пауза. Она сощурила глаза, концентрируясь, помахала рукой на свою чашку. Наташа вопросительно подняла бровь и, поняв, долила туда из графина.

— Балы бывают самые разные, дети мои. Давайте теперь представим, что это bal en blanc, бал дебютанток — такой, на который могла бы пойти моя Наташа. Незамужние девушки прибывают в сопровождении пожилых дам вроде меня — они рядами сидят вдоль стен и зорко следят, чтобы их подопечные не танцевали дважды с одним и тем же партнером, — тут старушка хихикнула. — О, сколько раз я закрывала на это глаза! Я и для тебя б это сделала, Наташа, если б ты попросила, только не выдавай меня! Но нет, мистера Мартина нет и здесь.

В комнате установилась тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине.

— Вы не хотите немного отдохнуть, grand-maman? — заботливо спросила Наташа.

— Отдохнуть? Что ты, дитя! Да я только начала! Только вхожу в нужное настроение. Кстати, заметь, у меня пахитоска погасла. — Елизавета Николаевна позволила дать себе прикурить, плотно закрыла глаза и снова погрузилась в прошлое. — Конечно, в Зимнем бывали самые разные балы, балы-концерты, балы в Эрмитажном театре. Я танцевала с царем на Эрмитажных балах каждый год, по самый восемьдесят первый, когда злодеи его убили, упокой Господь его душу! Это я, вы же понимаете, о дедушке нынешнего царя. Красавец был, и удивительно легок на ногу! Помнится, бывал там тогда молодой датчанин, блондин, из посольских, лучший танцор, какого я во всю мою жизнь видела! Не поверите, дети мои, даже с Бисмарком довелось танцевать, на балу в восьмидесятом! Он, представьте, мне на ногу наступил!

Она помолчала.

— Кое-что из года в год остается неизменным, конечно, — корзины с орхидеями, тысячи пальм в кадках, фиалки и тюльпаны, нарочно присланные с Ривьеры. — Еще одна пауза. — Да, и угощение… Фигурное, тающее во рту, печенье, особые сорта мороженого, чтобы освежились танцоры, холодная осетрина, цыплята по-королевски, черная икра, серебряные ведерки с шампанским… И, бывало, выпадала минутка, когда можно было под руку с партнером ускользнуть с бала, пройтись по бесчисленным залам Зимнего дворца — пустынным, только какой-нибудь дежурный офицер маячит в отдалении, и очутиться наконец в полуосвещенной зале с огромными окнами на Неву, блестящую в лунном свете…