Наталья Александрова - Батумский связной

И не напрасно.

В калитку не торопясь входил представительный господин средних лет в форме подполковника… Просвирин вскочил было — бежать, но из-за домика выходили уже с двух сторон двое казаков-донцов… Порфирий Кузьмич ещё не вполне отдышался после перенесенного потрясения. От казаков не удерешь… Он тяжело вздохнул и поднялся навстречу офицеру.

— Сидите, сидите, Просвирин, — насмешливо произнес Аркадий Петрович Горецкий. — Вы, должно быть, от длительного сидения в подполе у мадам Голосовой совсем обессилели!

— Ваше благородие, — залепетал Просвирин, — не почему другому, а только сильно испугамшись… С перепугу, значит, спрятался, хотел переждать… Злые люди охотятся, хозяина утопили… а мы ничего не знаем, ничего не видели, за что же помирать несвоей смертью?

— Здорово, Просвирин! — окликнул его веселый голос. — Прокашлялся?

Просвирин оглянулся, и в глазах у него потемнело: он узнал того постояльца, которого месяц назад подвел под убийство, оставив в номере сонного с мертвецом.

— Ва-ваше благородие, — заикаясь, пробормотал он.

— Знаю, ничего не видел, ничего не знаешь, и не ты мне кокаина в вино подсыпал, и не ты в салоне про бриллиант узнал, и не ты…

— Не я! — заверещал Просвирин и повалился в ноги Горецкому. — Ваше благородие, злые люди оклеветали, а мы ни сном, ни духом…

— Берите его, ребята, — обратился Горецкий к казакам, — скоро стемнеет, время дорого.

Авдотья Лаврентьевна все это время молчала, очевидно, от изумления, во всяком случае, такое поведение раньше было ей совершенно не свойственно. Наконец она слегка оправилась от пережитого шока и огляделась по сторонам. Все рушилось: у неё горел дом и отбирали любимого человека. Однако, прикинув, что Порфирия Кузьмича она вряд ли получит назад, раз за него взялась контрразведка, Авдотья решила сосредоточиться на главном. Она набрала в легкие побольше дымного воздуха и приступила к подполковнику с кулаками.

— Почто дом пожгли? — визгливо закричала она.

Однако вместо подполковника у неё на пути оказался плотненький такой хохол с хитро поблескивающими глазками.

— Тише, тише, хозяюшка, — уговаривал хохол, пытаясь схватить Авдотью за руки, — ничего твоему домишке не сделалось. Шашку дымовую мы подложили, ты уж не обессудь. Выйдет дым, повоняет немножко, и все пройдет. Сама виновата: нечего всяких сомнительных личностей в подполе прятать.

Авдотья, успокоившись насчет дома, пришла в дикую ярость, что у неё отбирают Порфирия Кузьмича, и набросилась на Саенко, норовя вцепиться ему в глаза, но он успел отвернуться, так что она только сбила с него фуражку и мазнула по лицу.

— Ты, ведьма старая, радуйся, что тебя в контрразведку не забрали! — закричал разозленный Саенко. — Ваше сковородие, что же это получается, мне же ещё и от бабы попало!

— Оставь её, Саенко, идем уже.

Через минуту все стихло. Робко заглядывающие во двор соседки видели только заливающуюся слезами Авдотью Лаврентьевну. Женскому счастью пришел конец.

В здании контрразведки Аркадий Петрович увидел у дверей своего кабинета позднего посетителя. Ювелир Михаил Серафимчик, толстый и потный, сидел в коридоре на венском стуле, свисая с него объемистым задом. Вид он имел достаточно смущенный.

— Михаил Исаевич! — воскликнул Горецкий. — Чем обязан в столь поздний час? Я думал, в такое время вы уже почиваете.

— Какое там! — Серафимчик махнул рукой. — У меня в мастерской неприятное событие произошло, и я, учитывая наш утренний разговор, счел своим долгом поставить вас в известность.

Горецкий пропустил ювелира в свой кабинет, плотно закрыл за собой дверь, указал на достаточно просторное кресло и только тогда спросил:

— Что же у вас случилось?

— Сбежал!

— Кто сбежал, Михаил Исаевич? — Горецкий почувствовал неладное, но держал себя в руках. — Прошу вас, не волнуйтесь, но рассказывайте быстро и по порядку.

— С обеда сегодня Арсения нет в мастерской. Сроду такого не бывало, чтобы не предупредил. Мне докладывать сразу не стали, пошли к нему в комнату, а там — все вещи разбросаны, видно, спешил. Окно нараспашку, а костыли-то стоят, к кровати прислоненные!

— Выходит, липовый у вас инвалид-то был?

Серафимчик смущенно пожал толстыми плечами:

— Вы думаете, он строил из себя калеку?

— А как же ещё понимать сие событие? Раз через окно убежал, костыли оставил — значит, никакой не калека. Выходит, спугнул я его своим появлением. Не поверил господин симулянт в мое санитарное звание, почувствовал опасность и — в бега…