Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

— Чего загрустила, девонька? — услышала Тоня голос Надежды Петровны. — Воротится твой Вася живым, невредимым.

— А вдруг его убьют? — спросила Тоня и сама поразилась этой своей страшной мысли.

— Ну, знаешь ли, девонька, ежели так думать на каждой тревоге, тогда и жить нельзя. — Она вздохнула. — Хотя опасность, понятно, есть. Ежели это тот, про кого думают, то он не сразу ручки кверху подымет, а побарахтается малость. Терять ему, говорят нечего, так и так — вышка.

— Вы думаете, что там — он? — Тоня подняла на Стародубцеву испуганные глаза. Что же я наделала, господи!..

— Как что наделала? По правилам поступила. Если подтвердится, тебя к награде обязательно представят.

— В эту пору, Антонина Кирилловна, — сказал, подойдя к женщинам, старшина, — к Горячим ключам обычно никто не ходит. Мог бы, правда, наведаться охотник, что в нашей погранзоне живет, так его аккурат утречком сегодня на другом фланге наш наряд встретил. А больше некому быть на Горячих ключах. Выходит, что чужой зашел.

Старшине было немного обидно, что начальник заставы не взял его на операцию, но Бочкарев сделал это по единственной причине: Стародубцев прихрамывал, и ему было трудно ходить на лыжах.

— Вот, не взял меня старший лейтенант, — невесело сказал старшина, повернувшись к Тоне.

— И меня не взял... Я даже попроситься не успела.

— Все равно не допустил бы старший лейтенант. Не положено посторонним.

— Так какая ж я посторонняя! — удивилась Тоня.

— Это смотря с какой стороны поглядеть, Антонина Кирилловна, — сказал старшина. — Помогать по хозяйству или, скажем, в культурной области, тут вам самое широкое гюле деятельности предоставляется. А ка службу ходить, да еще в тревожной группе участвовать, тут уж, извините, вы человек для заставы посторонний... Вас беречь надо, охранять. Правда, в исключительных случаях и жены командиров тоже в боевых действиях участие принимали, например, в начале Отечественной войны или еще раньше, когда в Средней Азии наши пограничники борьбу с басмачами вели. Вот и моя Надежда Петровна в молодости несколько пуль по бандитам из винтовки выпустила.

— Это когда вас в ногу ранило? — спросила Тоня. — Мне Василий Иванович рассказывал.

— В районе Кушки это случилось, Антонина Кирилловна. Банда с грузом опиума на нашу сторону зашла. Три верблюда, три погонщика да еще два пеших человека с мешками. Из Пакистана шли в Индию через нашу страну. Большое богатство везли. Один чабан, Нуры Чурыев, как сейчас помню, заметил их — и сразу на заставу. Я тогда сверхсрочником служил в чине старшего сержанта, мне и поручили группу по задержанию возглавить. Бежим, куда чабан сказал. — в район строительства шоссейной дороги на Афганистан. Ночь. А знаете, какие там темные ночи? Юг, самая что ни на есть южная точка СССР Включаю фонарь, может быть, где помята трава, какой-нибудь предмет брошен или ветка сломана. Однако ничего такого нет. Потом, простите, свежий верблюжий помет обнаружил. У нас в погранзоне верблюдов на ночь вольно бродить не пускают, значит, думаю, чужой шел верблюд. Тут и собака след взяла. Бежим по следу. А нарушители учуяли погоню и с перепугу чуть на заставу не наткнулись. Тут и завязалась перестрелка. Надежда Петровна тож стрельнула пару раз для острастки. Ну, а меня ихней пакистанской пулей чуток потревожило: сдаваться, черти, не хотели, до последнего бились. Еще бы, такой куш пропадает. Сто тридцать килограмм опиума взяли, по ихним масштабам — целое состояние... Первую свою медаль я тогда заимел «За отличие в охране государственной границы СССР». Чабану Нуры тоже медаль дали, двум солдатам — именные часы. Все, кто в операции участвовали. — благодарность начальника заставы перед строем получили...

Тоня слушала Стародубцева рассеянно, все ее мысли были сейчас там, на Горячих ключах. Старшина тоже беспокоился, хотя и старался не показать виду, однако часто смотрел в ту сторону, куда ушла тревожная группа: не взметнется ли в вечернем небе зеленая ракета — знак того, что неизвестный обнаружен и начато преследование.

— Шли бы вы отдыхать, Антонина Кирилловна, — сказал старшина участливо.

— Да куда ты ее гонишь, все равно не заснет, пока не воротятся, — Стародубцева сочувственно вздохнула. — Пойдем-ка лучше ко мне, чаем тебя угощу и рябиновым вареньем. Или, может, чарку хочешь?

— Ничего мне не хочется, Надежда Петровна...

Тоня все же пошла к Стародубцевой и выпила чашку чаю с рябиновым вареньем. Надежда Петровна развлекала ее как могла, рассказывала разные истории из своей пограничной жизни, про своих сыновей — студентов: один, старший, на кораблестроителя учится, младший — на геолога.