Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Вошел веснушчатый радист.

— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант!

— Срочно свяжись со Стрелой, пусть узнают, завозят ли в нашу область шпроты из Эстонии. Все.

— Есть, товарищ старший лейтенант! Разрешите выполнять?

— Выполняйте!.. А теперь, Тонечка, расскажи мне все по порядку. Только очень подробно. Хорошо?

Когда Тоня все рассказала — какие она пела дорогой песни и о чем думала, подходя к Горячим ключам и, наконец, перейдя к делу, подробно описала, как наткнулась на погашенный в спешке костер, увидела два следа на мокром песке, — Бочкарев вызвал дежурного и приказал разыскать старшину.

Через несколько минут Тоне пришлось все повторить. Старшина слушал очень внимательно, и с его лица не сходило выражение озабоченности.

— Антонина Кирилловна, — спросил он, — а вы случайно не помните, какое было расстояние между следом одной и другой ноги?

— Точно, Иван Иванович, не помню. Что-то около метра.

— Второй, дальний след полностью отпечатался на песке или только носок?

— Полностью, Иван Иванович. Первый и второй следы были одинаково четкие.

— Значит, человек не бежал, а шел. И это был крупный, большой человек.

— Об этом говорит и размер ноги, — добавил Бочкарев.

— Совершенно верно, товарищ старший лейтенант... Теперь, если не возражаете, давайте еще разок прочитаем радиограмму.

Начальник заставы, не вставая с места, а лишь повернувшись, открыл дверцу незапертого сейфа и вынул журнал, в котором записывались все шифровки, принятые из погранокруга.

— Да, одна из примет явно сошлась, — сказал Бочкарев, проглядывая радиограмму. — Рост — метр восемьдесят семь сантиметров. Размер обуви — сорок четвертый.

— Аккурат под сорок четвертый подходит то, что вы нарисовали, товарищ старший лейтенант, — сказал Стародубцев.

— Ну, так что, товарищ старшина, будем поднимать заставу в ружье? — спросил Бочкарев.

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

— Добро! — Бочкарев встал, одернул китель и надел шапку. — Дежурный, поднимайте застану по тревоге!

Тоня не успела опомниться, как раздался грохот солдатских сапог. В считанные секунды ленинская комната, в которой Невиномысский вел занятия, опустела. Из столовой, спальных помещений, кухни бежали солдаты, на ходу застегивая полушубки. Через две минуты пограничники с оружием в руках выстроились в коридоре, и Бочкарев объяснял строю боевую задачу.

— На Горячих ключах замечены следы пребывания неизвестного человека, который может оказаться опасным преступником, бежавшим из мест заключения. Приказываю обнаружить неизвестного, для чего перекрыть вероятные маршруты его следования, а именно: ефрейтору Пояркову с тремя бойцами произвести осмотр местности. Сержанту Лободе...

Начальник заставы дал задания младшим командирам и солдатам, которым предстояло участвовать в операции.

— Командовать розыском неизвестного буду я. За начальника заставы остается младший лейтенант Невиномысский.

Тоня стояла в сторонке от строя, прислонясь к стене, и во все глаза смотрела на сосредоточенные, серьезные лица солдат, на своего Васю, показавшегося теперь совсем иным, нежели всегда, в эти минуты совсем не принадлежавшем ей.

Получив приказ, группы солдат выбегали из казармы, надевали у крыльца лыжи и скрывались за воротами. Одну из групп возглавлял инструктор службы собак сержант Иванов со своей Миртой, которая, нетерпеливо повизгивая, с силой натягивала поводок.

Последним вышел начальник заставы в белом овчинном полушубке, стянутом ремнем.

— Я побежал, Тонечка, — сказал он на ходу.

— Смотри, будь осторожен, слышишь? — крикнула ему вдогонку Тоня. Она не видела, как Бочкарев улыбнулся в ответ, настолько наивным показалось ему это напутствие.

Тоня уже жалела, что рассказала о своем походе к Горячим ключам. Может быть, там никакой не преступник, а просто охотник или чудаковатый турист, вроде нее, который, услышав шаги, сам испугался. Всяко бывает. А вот теперь туда бегут поднятые по тревоге пограничники, бежит ее Вася, и совсем неизвестно, чем все окончится, если удастся обнаружить того, кто был на Горячих ключах. Не устрой она этот переполох, жизнь на заставе текла бы своим чередом. Вася пришел бы на ужин, пускай поздно, но пришел бы, потом она отправилась бы в ленинскую комнату выдавать книги. В общем, все было бы привычно. А теперь... Ведь каждая боевая тревога на границе — это смертельный риск, война, пускай очень маленькая, но такая же жестокая и немилосердная, как любая настоящая большая война.