Мэтью Перл - Тень Эдгара По

— Он никогда в жизни не женился бы из-за денег! — выпалил я.

— Ваше возмущение, мосье Кларк, в данном случае неуместно. Из-за денег собирался жениться Эдгар По или по любви, совершенно не важно, поскольку результат был бы один и тот же. Что, без сомнения, облегчает нам задачу. Итак, если По хотел жениться на мадам Шелтон ради денег, у него тем более были причины оградить себя от подобных обвинений, ведь невеста могла заподозрить расчет и расторгнуть помолвку. Если же он питал к мадам Шелтон глубокое и чистое чувство, как вы, мосье Кларк, полагаете, цель его все равно оставалась та же — добыть денег на свои нужды, чтобы не пользоваться средствами будущей жены. В любом случае, когда ричмондские лекции не оправдали надежд, Эдгар По отправился в Балтимор, чтобы заручиться профессиональной поддержкой, найти подписчиков для нового журнала и таким образом укрепить свои финансовые позиции и обрести независимость от денег мадам Шелтон.

— Вот, значит, почему первым делом он пошел к Натану Бруксу — ведь доктор Брукс собаку съел на издании журналов. Правда, — скорбно продолжал я, — дом доктора Брукса сгорел. Я сам видел.

— Эдгар По прибыл в Балтимор, чтобы начать жизнь заново. Полагаю, в конце концов выяснится, что он умер полный надежд, а не отчаяния.

Тут я вспомнил слова доктора Морана: дескать, Эдгар По не знал, когда оказался в Балтиморе и как это произошло, — заявление, несообразное известным нам подробностям. Приведенный выше разговор с Дюпоном имел место через несколько дней после моего тайного посещения больницы. Я продолжал ходить в читальный зал, у меня хватало дел в городе; перемещаясь по балтиморским улицам, я неизменно чувствовал на себе пристальные взгляды, причем количество соглядатаев неуклонно множилось — по крайней мере таково было мое впечатление. Поначалу я принимал это за навязчивую идею, следствие чувства вины перед Дюпоном за то, что скрываю результаты своих изысканий; или же связывал с мыслями о последнем свидании с Хэтти у ворот ее дома — мысли были тревожные, этой тревогой я объяснял собственную рассеянность и как результат — воображаемую слежку.

Впрочем, один человек точно всегда оказывался там же, где и я, — свободный негр лет сорока. Обернувшись в уличной толпе или выглянув из окна экипажа, я неизменно замечал его поблизости. Негр был коренастый, плотный, с резкими чертами лица. Как правило, отличить свободного негра от раба не составляет труда — свободные негры характеризуются высокомерием во взгляде, а зачастую и шиком в одежде. Правда, этот дешевый шик несравним с истинной элегантностью категории рабов, известных как «черные денди», которых хозяева наряжают под стать себе, чтобы не создавали диссонанса.

Мне мерещился Фантом, преследовавший меня давным-давно, когда я еще не мечтал о встрече с таким человеком, как Дюпон, и не страшился встречи с таким человеком, как Барон Дюпен; память мою терзал остекленелый взгляд Хартвика, похитившего меня из Версаля. Однажды чернокожий соглядатай попался мне на Балтимор-стрит. Я ничуть не удивился, увидев, что этот, по всей вероятности, свободный негр шепчется с Бароном Дюпеном, причем Барон сердечно трясет ему руку.

В тот же вечер Дюпон, растянувшись на диване в гостиной, взялся читать «Лигейю» Эдгара По. Художник фон Данткер несколько часов назад забрал свои кисти и удалился в состоянии крайнего раздражения, ибо Дюпон заявил, что не желает больше, поднимая взгляд над газетой или книгой, видеть напряженное лицо художника — пускай, дескать, фон Данткер сидит позади него, если ему угодно писать портрет. «Не могу же я писать вашу спину», — резонно возразил фон Данткер. Дюпон согласился с доводом и ликвидировал проблему, поместив перед собой зеркало, а фон Данткер взял другое зеркало, большего размера, и поставил его за мольбертом, так, чтобы первое зеркало смотрело в него и возвращало художнику Дюпонов образ не в зеркальном отражении, а в правильном виде. «Оба не в себе, что Дюпон, что фон Данткер», — решил я. Впрочем, фон Данткер, откусывая изрядные куски от странного пирога, жаренного в свином жиру, каковой пирог всегда приносил с собой, продолжал с увлечением писать портрет Дюпона.

Я взял с этажерки «Ирландские мелодии» Томаса Мура. Доктор Картер, ричмондский друг Эдгара По, сообщил местным газетчикам, что именно эту книгу читал По у него в кабинете. Было также известно, что в Ричмонде По декламировал одной молодой леди следующие строки: