Мэтью Перл - Тень Эдгара По

— Терпение, мосье Кларк; терпение. Опираясь на всю раздобытую нами информацию, мы предположили, что По предпринял попытку выехать в Филадельфию, однако до места не добрался. Остается открытым вопрос, каким образом По вернулся в Балтимор. Барон, если бы дошел в своих выводах до этого пункта, наверняка выдвинул бы следующую гипотезу: в поезде до Филадельфии к По пристал некий криминальный элемент, с какой-то непостижимой, но дурной целью вынудивший поэта пересесть на поезд до Балтимора. Барон, доложу я вам, мосье Кларк, обладал романтичностью того же толка, что авторы слезоточивых любовных романов. Преступнику, какой бы злобностью и беспринципностью он ни отличался, нет ни малейшей выгоды отправлять По обратно в Балтимор. Однако из сказанного мной не следует, что пересадить По на поезд до Балтимора не мог некто с намерениями отнюдь не дурными, а, напротив, благими. Пересаживанием и высаживанием пассажиров занимаются обычно кондукторы, и причин для таких действий несколько — хулиганство, обморок, скверное самочувствие, попытка проехать без билета и тому подобное. Для человека, который, подобно Эдгару По, успел пожить и в Балтиморе, и в Филадельфии, гораздо логичнее было бы столкнуться в поезде не с преступником, а со старинным знакомым. Вы, мосье Кларк, разумеется, вправе счесть, что моя гипотеза недалеко ушла от обывательских домыслов, но поверьте, слово «домысел» не зря родственно словам «мыслить» и «смысл»; порой только посредством домыслов можно разобраться в событиях. Профессионалы сыска привыкли отводить домыслу подчиненное положение, а между тем способность мыслить — и строить домыслы — это одна из самых возвышенных способностей человеческого разума, притом такая, задушить которую труднее, чем прочие. Строить домыслы куда интереснее, чем мыслить логически или приводить доказательства, — ведь этот процесс напрямую связан с воображением. Так вообразим же неожиданную встречу Эдгара По с неким знакомым, а не с врагом; вообразим, что этот знакомый — но не близкий друг — приглашает По выпить либо в вагоне-ресторане, либо в станционном буфете. Вообразим, что По, быть может, надеясь на дополнительную финансовую поддержку для журнала, принимает приглашение, ибо приглашающий настойчив и является потенциальным жертвователем, да и пропустить предложил «всего по стаканчику» — ибо помнит По лишь мальчиком или юношей и понятия не имеет о его проблемах с алкоголем. Вероятно, это друг детства или бывший кадет из Вест-Пойнта. Почему бы и нет — ведь отставные военные, как ни одна другая категория населения, имеют тенденцию рассеиваться по штатам. Или же это однокашник по колледжу. Быть может, в собранных нами сведениях даже мелькало его имя.

— Закхей Коллинз Ли! — воскликнул я. — Он учился с Эдгаром По в колледже, а сейчас он окружной прокурор. Вдобавок он был четвертым из присутствовавших на похоронах.

— Без сомнения, мосье Ли — кандидатура интересная; что касается участия в похоронах, его заслонили трое других господ. Это следует учесть, мосье Кларк. Ведь кто собрался проводить По в последний путь? Кладбищенский сторож Спенс; сотрудник похоронного бюро; могильщик; священник — это, так сказать, официальные лица. Всего же скорбящих было четверо, не так ли?

— Да. Доктор Снодграсс, Нельсон По, Генри Герринг и мистер Коллинз Ли. Больше никто не пришел.

— Как по-вашему, мосье Кларк, что общего у первых троих — разумеется, кроме того обстоятельства, что все они были знакомы с Эдгаром По? Мало ли кто был с ним знаком — он ведь провел в Балтиморе несколько лет. Здесь могли остаться бывшие школьные наставники, возлюбленные юных дней, друзья, родственники. Но нет, дело не в этом. Куда показательнее другое обстоятельство — все трое, так или иначе, имели отношение к последним дням Эдгара По. Мосье Герринг оказался в закусочной «У Райана», где обнаружили По и куда вызвали Снодграсса; Нельсон По, узнав о плачевном состоянии своего кузена, ходил в больницу. О похоронах не было сообщено заранее — ни через газеты, ни иным способом; ясно, что эти трое господ могли бы, если бы захотели, собрать на похороны куда больше народу.

— В свете сказанного почему бы нам не предположить, — продолжал Дюпон, — что наш Закхей Коллинз Ли также имел сношения с По незадолго до его смерти? Ли — состоятельный человек; почему бы ему не путешествовать поездом, почему бы, вспомнив дни юности — которые, как правило, отмечены весельем и кутежами, — не пригласить По в ресторан или буфет? По, в свою очередь, знал мосье Ли как влиятельную персону в сфере правоведения и хотел проявить максимум дружелюбности, показаться этаким милягой в надежде на поддержку своей кампании со «Стилусом». Если наши домыслы верны, мы получаем объяснение сразу двух фактов — не только инцидента в поезде, но и присутствия мосье Ли на похоронах, о которых почти никому не было известно. Идем дальше. После единственной поблажки По страдает, используя вашу терминологию, от неадекватных реакций организма. Именно этот факт никак не желали принять ричмондские Сыны Воздержания, к каковым Сынам принадлежит и ваш мосье Бенсон. Им было важно, чтобы По не выпил ни капли, в то время как трезвенники из других городов старались представить его осушившим целую бочку. Вы совершенно справедливо заподозрили мосье Бенсона в утаивании неких фактов. Наверняка он раскрыл сей небольшой инцидент вскоре после приезда в Балтимор.