Мэтью Перл - Тень Эдгара По

Некролог был напечатан девятого октября 1849 года, через два дня после смерти По. Я нашел газету и вручил Дюпону. Он передал ее обратно мне.

— Что это такое?

— Газета, которую вы просили, мосье Дюпон!

— Никаких газет я не просил! Я просто сказал, что газета имеется в саквояже. Положите ее на место. Текст этого некролога нуждается в корректировке не меньше, чем прочие аналогичные тексты. Но вы, надеюсь, помните, как вскоре после нашего прибытия в Балтимор я потребовал все выпуски газет за неделю до появления каждой из вырезанных вами заметок и через неделю после.

— Отлично помню, сударь.

— Вам следует сосредоточить внимание на публикациях, увидевших свет до того, как появился некролог. Вот и сосредоточьте. А когда прочтете, вспомните, о чем молил Эдди свою обожаемую Мамочку. А молил он «не медлить с ответом». В этом же самом письме он повторяет просьбу, словно Мария Клемм способна была ее проигнорировать: «Не забудьте: писать надо сразу в Филадельфию, чтобы письмо уже ждало меня в этом городе». Как вы думаете, могла Мария Клемм не внять столь страстной мольбе о ласковых словах, в которых По нуждался всегда, а особенно во время путешествия?

Я собрал все выпуски филадельфийской «Паблик леджер», что теснились в недрах саквояжа. Дюпон велел найти выпуск от третьего октября 1849 года и ткнул пальцем в «почтовую колонку» — рубрику на последней странице, «Список лиц, которых на почтамте в Филадельфии ожидает корреспонденция». Среди прочих имен я не без труда (шрифт был очень мелкий) обнаружил имя «Грэй, Э.С.Ф.». В газете от четвертого октября в той же рубрике также значился «Грэй, Э.С.Ф.».

— Это он; без сомнения, он!

— Конечно. Несмотря на букву «Ф» вместо «Т», имя следует читать как «Грэй, Э.С.Т.». При размашистом почерке эти буквы легко спутать, а у По был размашистый почерк, в чем вы, мосье Кларк, имели случай убедиться. Мария Клемм приняла его «Т» за «Ф»; возможно, почтовый служащий принял ее «Т» за «Ф»; наконец, не исключено, что наборщик «Леджера» принял «Т» почтового служащего за «Ф». Выдуманное имя претерпело еще одно изменение, но это оно, даже не сомневайтесь. Речь идет о том самом письме Марии Клемм, которого По так ждал. Мысленно прикиньте сроки почтовых отправлений и поймете, что мадам Клемм не медлила с ответом на письмо По от восемнадцатого сентября, что она очень быстро сочинила ответ, адресатом сделала мосье Грэя и послала письмо с нью-йоркского почтамта.

— «Леджер» упоминает о письме в двух выпусках.

— Что показательно, если я уяснил правила, действующие на американских почтамтах; правила, которые вы столь любезно мне изложили.

— У нас так заведено: за первое объявление о письме с адресата взыскивается два цента в дополнение к почтовым расходам. За второе, и последнее, объявление — еще два цента. Вскоре после этого письмо считается «мертвым» и уничтожается.

— Третье октября, день первого упоминания в «Леджере», стал последним днем, когда Эдгара По видели вне больницы, — рассеянно констатировал Дюпон. — В этот день вы могли зайти на филадельфийский почтамт, назваться Э.С.Т. Грэем, эсквайром, или Э.С.Ф. Грэем, эсквайром, это уж как вам угодно, и получить письмо, ибо вы не менее Грэй, чем покойный По.

— Наверное, это последнее письмо к Эдгару По, — сник я. Печаль мою усугубляло соображение, что письмо это — последнее, непрочитанное, давным-давно уничтоженное, было маркировано вымышленным именем и предположительно даже не содержало имени женщины, пожалуй, преданнее всех любившей адресата.

— Да, наверное, — эхом отозвался Дюпон.

— Я бы много дал, чтобы прочесть это письмо.

— В этом нет необходимости. Я имею в виду, нашему делу содержание письма ничего не добавит. Сам факт упоминания в газете показывает, что в интересующий нас период Эдгар По не был в Филадельфии. Вспомните, как настоятельно просил он тещу писать без промедления, чтобы письмо ждало его по прибытии; если бы прибытие состоялось, первым делом По поспешил бы на почтамт.

— Таким образом, у нас появилось очередное основание признать, что По не добрался до Филадельфии, — продолжал Дюпон. — Зато мы имеем немало оснований — которые уже перечисляли — полагать, что По пытался добраться до Филадельфии, что он проделал изрядный путь.

— Но если он пытался и не сумел, что же ему помешало?

— Помните наш разговор о непереносимости Эдгаром По алкогольных напитков?

— Помню. По не был невоздержан — он был от природы не способен усваивать алкоголь, и об этой особенности мало кто знал. Единственный бокал вина мог до неузнаваемости изменить нрав Эдгара По; этот факт подтвержден неоднократно близкими ему людьми и указывает отнюдь не на регулярные возлияния. Нет, вывод прямо противоположный — По родился с гиперчувствительностью к спиртному. Слишком многие люди в разных местах и в разные периоды времени подтверждают это — нет причин считать их свидетельства попытками выгородить друга или родственника. Единственный бокал зачастую приводил к обмороку или вызывал неадекватные реакции. Как вы думаете, мосье Дюпон, могло такое случиться по дороге в Филадельфию?