Мэтью Перл - Тень Эдгара По

Сколько надежд и веры вложил я в Дюпона, сколько времени ему посвятил, сколько усмотрел в нем соответствий персонажу Эдгара По! Если бы Дюпон хоть как-то противостоял деятельности Барона Дюпена; если бы давал мне больше поводов полагать, что в расследовании не отстает от Барона; если бы не бездействовал столь нарочито под громогласные притязания Барона; если бы опрашивал свидетелей и искал улики, подобно Барону, о, тогда взрывоопасное недоверие ни за что не закралось бы в мои мысли!

Итак, Дюпон сидел в моей гостиной. Для начала я вперил в него взгляд, затем приступил с вопросами относительно покорного бездействия в ответ на агрессивную предприимчивость Барона Дюпена. Почему Дюпон молчит, когда Барон Дюпен заявляет о своей победе, самым настойчивым тоном осведомился я. Впрочем, начало разговора читатель наверняка помнит — оно приведено в предыдущей главе. Я тогда предложил надавать Барону пощечин; Дюпон высказал мнение, что пощечины в расследовании не помогут. Я был вынужден согласиться. Вот что я сказал: «Резкие слова или действия лишь напомнят Барону Дюпену, что не один он играет в игру. А ведь он, мосье Дюпон, в свойственном ему самообмане, полагает, будто уже выиграл!» А Дюпон ответил: «Мне нравится ваша терминология, мосье Кларк. Действительно, Барон Дюпен склонен к самообману. Ситуация же прямо противоположная. Барон проиграл. Он дошел до конца; впрочем, как и я».

Тогда-то мои опасения за судьбу расследования перевесили мой же страх услышать правду.

— Что вы хотите сказать, мосье Дюпон?

— Эдгар По пил, — отвечал Дюпон. — Но пьяницей он не был. Напротив, он предпочитал воздерживаться от алкоголя. Мы можем со всей уверенностью сказать, что горячительного он принимал меньше, чем среднестатистический гражданин.

— Продолжайте!

— Беда Эдгара По не в невоздержанности, а в плохой переносимости алкоголя. Это вроде телесного недуга, незнакомого и непонятного большинству людей.

Я даже со стула привстал.

— Как вам удалось это выяснить, мосье Дюпон?

— Ох, научить бы людей видеть, а не просто смотреть! Вы, мосье Кларк, наверняка помните строчку из некролога, написанного не репортером, а знакомым По. Таких некрологов было сравнительно мало. Так вот, согласно воспоминаниям, мосье По «абсолютно менялся после одного бокала вина». В понимании большинства, это говорит о беспробудном пьянстве; характеризует мосье По как буйного алкоголика. На самом деле все наоборот. Клеветникам данное обстоятельство представляется главной уликой; это действительно улика, только не в пользу версии о пьянстве По. Я склонен считать — нет, почти уверен, — что По имел редкую восприимчивость к спиртному; алкоголь, даже в малых количествах, мгновенно оказывал воздействие на его психику, даже вызывал подобие паралича. В состоянии душевного расстройства, в компании низких, дурных людей По мог продолжать возлияния. Конечно, именно такая ситуация складывалась всякий раз во время застолий — поистине, трудно противостоять агрессивной гостеприимности уроженцев южных штатов. Но мы сейчас не об этом. Нас интересует первый бокал — или даже первый глоток, — доза, от которой По впадал в беспамятство. Заметьте — не беспамятство от неумеренных возлияний, а временное помутнение рассудка из-за дозы, почти неощущаемой обычным человеком.

— Значит, в тот день По не был пьян — так вы считаете, сударь?

— Пожалуй, допущу, что он выпил один бокал вина. Но конечно, не было ничего подобного заявлениям в печатных органах обществ трезвости. Ох, эти трезвенники — они всех меряют своей меркой; мнят себя столпами нравственности. Хотите, я покажу вам, как они действуют — точнее, как действовали в интересующий нас период?

Дюпон принялся перебирать газеты, рассортированные в ему одному понятном порядке, и наконец извлек «Сан» от второго октября 1849 года.

— Мосье Кларк, вам знакомо имя Джона Уотчмена?

Сначала я отрицательно покачал головой, но через несколько мгновений память откликнулась, и я подтвердил: да, знакомо. Погоня за Фантомом — то есть за мистером Бенсоном, членом Ричмондского общества «Сыны Воздержания», — привела меня в одну из самых популярных балтиморских пивных.

— Я принял этого Уотчмена за Фантома — у него было такое же пальто. На Уотчмена мне указал другой завсегдатай, столь же пьяный.

— Поверьте, мосье Уотчмен имел причину выпить лишнего. Незадолго до вашей с ним встречи рухнули его надежды прославиться. Вот, смотрите — два года назад эта заметка едва ли привлекла ваше внимание, но сейчас, полагаю, покажется весьма полезной.