Клементс Рори - Мученик

Слайд отпил большой глоток гасконского темно-красного и подслащенного сахаром вина и обдумал предложение. Одно дело добывать сведения господину Шекспиру и Уолсингему, которые, будучи лакомым кусочком, стоят немалых денег, но совершенно иное стать наемным осведомителем. Однако он не удивился, что в его услугах есть нужда.

— А не связано ли это с леди Бланш Говард?

— Значит, тебе все известно.

Слайд воздел руки к старому балочному потолку.

— Весь Лондон знает о Бланш Говард. — Кивком головы он указал в сторону газетного листка на столе.

Шекспир взял листок и почувствовал, как мурашки побежали у него по спине.

Листок был озаглавлен как «Лондонский вестник». Отпечатанные на одной стороне листа статьи назывались «Ужасная трагедия леди Бланш Говард» и «Убита подлым священником», а далее в красках расписывались подробности ее ранений и то, в каком виде ее нашли. Потом следовал невнятный и фривольный рассказ о сестрах Говард, леди Дуглас и леди Френсис, в котором высказывалось предположение о том, что они не питали особо горячей любви к своему братцу и его приемной дочери Бланш. Вывод делался следующий:

«Добрый читатель, должны сказать тебе, хотя нам и больно признавать это, что у них вполне могла быть причина, объясняющая их нежелание облачаться в одеяние скорби. А как иначе, если нам известно, что леди Бланш поставила на карту место в Царствии Небесном из-за отвратительных связей с похотливыми чудовищами-папистами. От одного из них по имени Саутвелл, который в недалеком прошлом проживал в Хоршэм-Сэнт-Фейт в Норфолке, а также в изменнических колледжах во Франции и Риме, она понесла дитя, и тот, испугавшись за свою смертную жизнь, лишил ее жизни, жестоко зарезав бедняжку кинжалом. Этого Саутвелла привезли в Лондон, приютили, дали кров и еду те, кто желал зла нашей суверенной леди Элизабет. Он — и есть мерзкий убийца, с распятием, мощами и клинком, и мы умоляем всех вас, наших сограждан англичан, если вам случится встретиться с ним или с его сообщниками, забудьте о милосердии и ведите его к заслуженной им виселице».

— Где ты это взял, Гарри?

— У Валстана Глиба. У него их целая пачка, он продает их по пенни за листок у Фишмангерз-Холл. [19] Здание гильдии рыботорговцев лондонского Сити.

Значит, это работа Глиба. Шекспир знал его. Глиб был доносчиком из трущоб, торговцем сплетнями и ложью. Прежде чем овладеть профессией писателя, печатника и продавца подобных листков, он едва сводил концы с концами, крадя у других поэтов оды и выдавая их за собственные. Потерявшие головы от чувств любовники платили ему деньги за поэмы для своих прекрасных дам, а он лишь копировал чужие работы. Его преступление выплыло наружу, когда в магистрат пришел краснолицый деревенский паренек и пожаловался, что его суженая рассмеялась ему в лицо, после того как он прочитал ей оду, которая, как оказалось, была к тому моменту уже общеизвестным произведением. За это Глибу выжгли каленым железом на лбу «Л», что означало «Лжец». Теперь он носил длинную челку и приобрел репутацию изготовителя самых вульгарных газетных листков в Лондоне.

— Что ты обо всем этом думаешь, Гарри?

Слайд скривил губы.

— Не знаю, господин Шекспир. Это вы скажите мне. Разве это правда? Я решил, что вы должны увидеть этот листок.

Шекспир задумался. Он вынужден был признать, что в общих чертах все было верно, что удивительно, учитывая историю самого Валстана Глиба, хотя откуда ему знать, как относились сестры лорда-адмирала Говарда, леди Дуглас и леди Френсис, к их приемной сестре. Они не ладили? Интересным было предположение, что леди Бланш была связана с иезуитами. Был ли это голос Топклиффа? Большинство всех остальных сведений могло исходить и от него, или, что более вероятно, от констебля или глашатая.

Но одно озадачивало Шекспира, а именно строчка, в которой говорилось: «Он — и есть мерзкий убийца, с распятием, мощами и клинком…» Распятие и мощи были обнаружены лишь в крипте при осмотре тела искателем мертвых, Джошуа Писом. Пис никому бы не рассказал, в этом Шекспир был уверен. Так как же Глиб узнал о них?

Наконец менестрель прервал свое унылое пение и игру. Гарри Слайд с издевкой принялся аплодировать музыканту. Шекспир рассмеялся. Он мало что знал о прошлом Слайда, по крайней мере, только ту историю, которую он сам и рассказывал: его отец был адвокатом, разорившимся из-за любви к игре в карты, петушиным боям и скачкам. Когда его посадили за долги в «Клинк», он повесился, оставив девятилетнего Гарри и его мать в большой нужде. Она едва сводила концы с концами, работая у портного, и зарабатывала деньги на образование для Гарри. Детство у него было не из легких, но у многих оно было и того хуже. Тогда почему же казалось, что Гарри Слайду не хватает каких-то человеческих качеств, словно бы он утратил часть души? Его добродушный нрав позволял ему быстро сходиться с людьми, но делал он это лишь для того, чтобы позже предать их. Шекспир выпил залпом остатки вина и почувствовал, как его теплая сладость разливается по телу.