Оливер Пётч: Дочь палача и король нищих

– Именно, и мы подойдем друг другу как нельзя лучше, – перебила его Магдалена. – А бороды я охотно беру на себя, если тебе это так претит.

Лехнер задумчиво склонил голову.

– Цирюльник? А почему нет? Вообще, не такая уж и плохая мысль. У нас, конечно, есть уже один такой в городе, но этот пьянчуга, право дело, кроме как в пиявках, ни в чем больше не смыслит. Работать вы будете как самый обычный лекарь, это я вам обещаю. Все-таки в Шонгау нет других врачей, которые могли бы оспорить ваше назначение… – Он довольно кивнул. – Цирюльник. Это и вправду выход.

– А люди? – вмешалась Анна-Мария. – Люди что скажут? Я как только подумаю про Бертхольда и эти судилища… – Она тряхнула головой. – Второй подобной ночи я не хочу.

– Насчет Бертхольда можете уже не беспокоиться, – сказал Лехнер. – Его два дня назад забрала чума. Даже жена о нем ни слезинки не пролила. – Секретарь пожал плечами. – Ни зверобой, ни молитвы ему в итоге не помогли. Вчера вечером его спешно зарыли на кладбище Святого Себастьяна. Мир праху его… – Он быстро перекрестился, затем протянул руку. – По рукам, Фронвизер? Станешь цирюльником, и я улажу в совете все трудности касаемо женитьбы на дочери палача.

Симон задумался на мгновение, после чего пожал руку.

– По рукам.

– Минуточку, – проворчал Куизль. – Моего одобрения не спросили, а уже и свадьбу решили сыграть. Я всегда говорил, что палач из Штайнгадена будет для Магдалены отличной…

– Хватит придуриваться, упрямец! – перебила его Анна-Мария. – Можешь не скрывать больше, что Симон тебе по душе. А после всего того, что он для тебя сделал, будет чертовски несправедливо ему отказывать. Так что давай уже свое благословение и оставь их одних. Довольно ты из себя злобного ворчуна строил.

У Куизля отвисла челюсть, он изумленно уставился на жену, но промолчал. Да и сказать ему, по всей видимости, было нечего.

– Тогда не буду мешать молодым.

Тонкие губы Лехнера растянулись в улыбке. Затем секретарь резко развернулся и в сопровождении стражников зашагал к Речным воротам.

– Через два часа жду вас в доме вашего отца! – бросил он на ходу, обращаясь к Симону. – И супругу будущую приводите. У нас много дел!

Свежеиспеченный цирюльник усмехнулся. Симон в который раз уже утвердился в мысли, что Лехнер добился именно того, на что изначально рассчитывал. Затем он взял Магдалену за руку и побрел вместе с ней в город, к дому отца.

Когда новобрачные скрылись за Речными воротами, Куизль вместе с женой прошел в дом, и они поднялись в комнату, где спали близнецы. Муж и жена долго стояли рядом, держались за руки и смотрели на детей, что мирно посапывали в кроватках.

– Ну разве они не прекрасны? – прошептала Анна-Мария.

Якоб кивнул.

– Такие невинные… Притом что папа их столько людей угробил.

– Болван, детям не палач нужен, а отец, – возразила его жена. – Другого у них нет, не забывай.

Тень внезапно легла на лицо Куизля; он резко выпустил руку жены и молча спустился по лестнице. В общей комнате уселся на скамью под распятием и тупо уставился перед собой. Лишь время от времени раздавался хруст его пальцев.

Анна-Мария, заметив, с каким угрюмым видом сидит ее муж, невольно улыбнулась. Она достаточно хорошо знала его характер: требовалось некоторое время, чтобы он подал наконец голос; иногда такое могло продолжаться по нескольку дней. Она молча наложила кореньев в каменную ступку и принялась их ритмично размалывать. Долгое время тишину в комнате нарушало лишь поскрипывание пестика, да потрескивал огонь в камине.

В конце концов Анна-Мария не вытерпела. Она отложила в сторону пестик и провела рукой по черным волосам мужа, в которых уже появились первые седые пряди.

– Что случилось, Якоб? – спросила она вполголоса. – Может, расскажешь, что произошло в Регенсбурге?

Палач медленно покачал головой.

– Не сегодня. Мне нужно время.

Так прошло еще какое-то время. Наконец Куизль прокашлялся и посмотрел жене в глаза.

– Я только вот что хотел узнать… – начал он неуверенно. – Тогда в… Вайденфельде, когда я впервые встретил тебя…

Анна-Мария поджала губы и отстранилась от него.

– Мы ведь решили больше не говорить об этом, – прошептала она. – Ты обещал мне тогда.

Куизль кивнул.

– Помню. Но иначе никак, это хуже любой пытки.

– И что же ты хочешь знать?

– Тебя кто-нибудь из них тронул? В том смысле… успели они над тобой надругаться? Леттнер, например, этот ублюдок? – Куизль обхватил жену за плечи. – Молю тебя, скажи мне правду! Это был Леттнер? Клянусь, что между нами все останется по-прежнему.