Оливер Пётч - Дочь палача и король нищих

У Куизля появилось внезапное чувство, что вокруг стало заметно прохладнее.

«Холодно, как в тот день…»

Перед взором его снова стояли покосившиеся избушки. В центре – утоптанная деревенская площадь с общим колодцем. Крыши охвачены огнем. Рев пламени, крики женщин и детей.

И посреди всего этого – он, Филипп Леттнер, его заместитель. Кровопийца. Проклятие его жизни.

Мир вокруг начал вращаться. Куизль прикрыл глаза, и образы хлынули на него неудержимым ливнем.

Крики…

Много лет назад. В прошлой жизни. Холодный ноябрьский день, где-то неподалеку от Регенсбурга, воздух свеж и прохладен, среди ветвей безучастными звездами сверкают первые снежинки. Хороший день для охоты, хороший день, чтобы разогнать гнетущую скуку солдатской жизни в перерывах между сражениями. Набираются новые армии, молодые, пугливые деревенщины вместе со старыми вояками движутся в сторону Лотрингена. Свежая кровь, что оросит в скором времени поля. Якоб таких повидал уже немало. Под конец все они в один голос зовут маму.

Вот и теперь, этим ноябрьским днем, его окружает множество прыщавых горячих юнцов, а с ними и несколько покрытых шрамами ветеранов, на которых Якоб всегда мог положиться. Он обещал им на сегодня хорошую охоту. Такую, как раньше, когда войны еще не было. Большинство молодых солдат о тех временах знали лишь из рассказов, услышанных на привалах.

Издалека доносятся крики. Поначалу они похожи на гневный птичий щебет, и только когда Якоб и его люди подбираются ближе, становятся различимы человеческие вопли и плач. Якоб раздвигает ветви и видит перед собой пылающую деревню. Языки пламени вгрызаются в крыши домов, воздух наполнен гарью, повсюду скорченные тела в лужах собственной крови. Посреди деревенской площади сгрудились женщины: старые и молодые, красивые и безобразные; кутаются в тонкие рубахи, дрожат, и кричат, и плачут. Над костром жарятся пять кур, вокруг него сидят несколько человек и смеются.

Это люди Якоба.

Они играют в кости. Время о времени раздается победный крик, кто-нибудь из солдат хватает женщину за волосы и скрывается с ней за пылающим домом. Протяжный крик, плач, после чего все стихает.

Следующая партия. Очередной победитель.

Через мгновение с громким хохотом поднимается высокий черноволосый мужчина и победно вскидывает руку с зажатыми в ней игральными кубиками. Потом притягивает к себе девушку и хватает ее за грудь. Это Филипп Леттнер, солдат двойного жалованья, заместитель Якоба. Куизль сразу понимает, что Леттнер – главарь всей этой шайки. Не первый год он купается в крови, слишком часто Якоб закрывал глаза на его выходки.

Куизль оборачивается на своих новобранцев, те с ужасом смотрят на кровавое зрелище. Это война, теперь они часть ее. Пока что они проливают слезы, их выворачивает, но совсем скоро они сами начнут грабить деревни и насиловать женщин. Откуда им знать, что правильно, а как поступать не стоит? Кто бы показал им это?

Якоб закрывает на секунду глаза, после чего отдает своим людям команду атаковать. Они с криками вылетают из леса. Непродолжительная рукопашная, ругань, проклятия – и обезоруженная банда стоит перед ними. Леттнер взирает на Якоба холодно и насмешливо. Рядом с ним два его брата – толстяк Фридрих и мелкий, тощий Карл. Карл еще совсем ребенок, но уже превратился в чудовище. Сколько же юнцов под началом Якоба станут такими же, как этот?

– Что такое, фельдфебель? – по-волчьи рычит Леттнер. – Развлечемся немного, вот и все. Не мешай.

– Вы на них играли…

– А почему нет? Это ж бабье крестьянское. Кому до них дело?

– Играли на них, потом насиловали и после резали…

– Тут еще остались. Угощайся, Якоб.

Леттнер скалится, зубы его, словно волчьи, сверкают в отсветах пламени. Как часто Куизль уже наблюдал этот оскал в бою, как часто закрывал глаза от ужаса… Как часто? Рядом с Леттнером сидит девушка: черные волосы, густые брови, глаза блестят от страха. Во взгляде застыла немая мольба, губы беззвучно шепчут молитву.

Она будет следующей.

Внезапно Якоба охватывает такая ярость, какой ему не доводилось еще испытывать. Он достает из кармана вырезанные из кости игральные кубики и отдает их Леттнеру.

– Играйте.

– Это еще что?

Леттнер смотрит нерешительно, ясные голубые глаза мечутся из стороны в сторону. Он чувствует подвох.

– Играйте на свои жизни. Каждого третьего в петлю.