К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

— Мне уже приходилось слышать о подобных случаях мошенничества, — заметил я, внимательно рассматривая шкатулку. Я даже сунул палец в отверстие в задней стенке.

— Вся жизнь в монастырях проникнута обманом, — с пылом заявил лорд Кромвель. — Обманом, мошенничеством, стяжательством, идолопоклонничеством. Втайне все они по-прежнему хранят верность римскому епископу. — Он перевернул шкатулку, так что несколько крупинок красного порошка просыпалось из склянки на стол. — Монастыри — это язва на теле нашей страны, и я выжгу эту язву каленым железом.

— Да, начало этому положено. Малые монастыри уже уничтожены.

— Это всего лишь царапина на поверхности. Однако деньги, которые мы забрали у малых монастырей, разожгли аппетит короля. Теперь ему хочется поскорее добраться до больших, тех, что располагают значительными средствами. Подумать только, в стране две сотни монастырей, и им принадлежит шестая часть всех богатств Англии!

— Вы уверены, что это правда? Монастыри действительно так богаты?

Лорд Кромвель кивнул.

— В этом нет никаких сомнений. Но после мятежа, что вспыхнул прошлой зимой, когда две тысячи изменников потребовали восстановления монастырей, я предпочитаю действовать осторожно. Король заявил, что более не желает идти напролом, и он совершенно прав. И теперь, Мэтью, я хочу добиться, чтобы монастыри добровольно давали согласие на собственный роспуск.

— Но трудно представить, чтобы…

По губам лорда Кромвеля пробежала кривая ухмылка.

— Не спешите возражать, Мэтью. Как говорится, даже для того, чтобы убить свинью, существует несколько способов. А теперь прошу вас, слушайте внимательно. Я намерен поделиться с вами секретными сведениями.

Он наклонился ко мне и заговорил тихо, но внятно.

— Два года назад, когда проводилась инспекция монастырей, я требовал, чтобы все факты, свидетельствующие о падении нравов среди монахов, брались на учет. — Он кивнул в сторону шкафов, стоявших вдоль стен. — Все эти сведения хранятся здесь. Описания случаев содомии, блуда, подстрекательства к измене. А также тайной продажи ценного монастырского имущества. В каждом монастыре у меня есть свои осведомители, и число их неуклонно растет. — Губы лорда Кромвеля вновь тронула угрюмая усмешка. — Мне пришлось казнить в Тайборне дюжину аббатов, и, должен сказать, я правильно выбрал для этого время. Церковники поняли, что мне лучше не перечить. Я сумел запугать их, заставил беспрекословно выполнять мои распоряжения.

И, усмехнувшись, он неожиданно подбросил шкатулку в воздух, поймал ее и опустил на стол между бумагами.

— Мне удалось убедить короля выбрать дюжину монастырей и подвергнуть их особенно сильному давлению, — продолжал лорд Кромвель. — В течение двух последних недель я послал в эти монастыри своих представителей с предложением добровольно дать согласие на роспуск. В этом случае всем монахам будет назначено денежное пособие, причем для аббатов — весьма значительное. В противном случае, монастыри будут подвергнуты судебному преследованию. Так, монастырю в Льюисе будет предъявлено обвинение в подстрекательстве местных жителей к государственной измене. По поводу других мы тоже располагаем сведениями самого порочащего характера. Я не сомневаюсь, как только мне удастся добиться от нескольких монастырей добровольного согласия на роспуск, все прочие осознают, что игра проиграна, и предпочтут отказаться от сопротивления. Эмиссары были отправлены, и все шло именно так, как я рассчитывал. До вчерашнего дня. — Лорд Кромвель взял со стола какое-то распечатанное письмо. — Вы слышали о монастыре в Скарнси, Мэтью?

— Нет, милорд.

— В этом нет ничего удивительного. Так вот, это старинный бенедиктинский монастырь, расположенный на границе Кента и Сассекса. Что касается города, то это порт на берегу Ла-Манша, ныне пребывающий в полном запустении. Монастырь, подобно многим другим, издавна являлся прибежищем зла, порока и измены. Согласно сведениям, которые предоставил нам местный мировой судья, убежденный сторонник реформ, в последнее время аббат распродает монастырские земли по заниженным ценам. Я послал туда Робина Синглтона разобраться во всем этом деле.

— Я знаю Синглтона, — сообщил я. — Как-то раз мне пришлось выступать против него в суде. Он, бесспорно, человек весьма волевой и решительный. — Я помолчал несколько секунд и добавил: — Впрочем, опытным адвокатом его не назовешь.

— Для дела, которое я поручил ему, особой искушенности в судебных увертках не требовалось, — заявил лорд Кромвель. — Да, он, как вы выразились, человек волевой и решительный, и именно на эти качества я рассчитывал. Мы располагали лишь косвенными свидетельствами, и я надеялся, что Синглтон сумеет запугать монастырских пройдох, обойдясь без веских доказательств. Впрочем, в помощь ему я дал большого знатока канонического права, профессора Кембриджа и убежденного реформатора по имени Лоренс Гудхэпс.