К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

— Да, дорога немного утомила меня, — кивнул я. — Пришлось много времени провести в седле.

Я окинул взглядом стол. Он был завален бумагами, на некоторых из них поблескивала королевская печать. Тут же стояло несколько маленьких золотых шкатулок, которые лорд Кромвель, как видно, использовал в качестве пресс-папье.

— Хорошо, что вам удалось отыскать документы на право владения лесами, — изрек лорд Кромвель. — Не сделай вы этого, рассмотрение дела в суде лорд-канцлера могло затянуться на многие годы.

— Бумаги спрятал у себя бывший казначей монастыря, — пояснил я. — Он взял их, когда монастырь был уничтожен. Несомненно, местные крестьяне хотели, чтобы леса были переданы в общественное пользование. Сэр Ричард подозревал, что бумаги захватил другой помещик, который тоже был не прочь завладеть лесами. Однако я решил для начала потрясти казначея — ведь он был последним, кто имел дело с этими документами.

— Прекрасно. Вы всегда отличались проницательностью, Мэтью.

— Я выследил его в деревенской церкви, где он служил приходским священником. Именно там он хранил документы. Он недолго отпирался и вскоре счел за благо отдать документы мне.

— Вне всякого сомнения, крестьяне заплатили этому пройдохе. Монахи падки на деньги. Вы передали его в руки правосудия, Мэтью?

— Уверен, никаких денег он не получал, — возразил я. — Скорее всего, он просто хотел помочь крестьянам. Земли там бедные, и люди еле сводят концы с концами. Поэтому я решил, что лучше оставить дело без последствий.

Лорд Кромвель откинулся на спинку стула. У губ его залегла суровая складка, взгляд стал непроницаемым.

— Так или иначе, Мэтью, этот бывший монах совершил преступление, — процедил он. — В назидание всем прочим вам следовало отдать его под суд. Надеюсь, что впредь вы не будете проявлять излишней снисходительности. Времена сейчас такие, что мне не нужны мягкосердечные помощники, Мэтью. Мне нужны люди, не знающие жалости. — Внезапно глаза его вспыхнули гневом — нечто подобное я наблюдал лишь десять лет назад, во время первой встречи с лордом Кромвелем. — Нация пустоголовых и счастливых дикарей, бессмысленно внимающих слову Божьему, — это не просто «Утопия» Томаса Мора, не просто фантазия закоренелого еретика. Именно об этом мечтала наша разложившаяся, погрязшая в пороках Церковь.

— Да, да, я совершенно согласен с вами.

— Паписты не чураются даже самых грязных средств, чтобы не дать нам возможности построить воистину христианское государство. И клянусь кровью Господа нашего, я тоже готов бороться с ними любыми способами.

— Милорд, поверьте, мне очень жаль, если я совершил ошибку.

— До меня уже доходили слухи о вашем излишнем мягкосердечии, Мэтью, — произнес лорд Кромвель более спокойным тоном. — Я знаю, вы всегда строго блюдете закон. Но возможно, вам порой не хватает божественного огня и рвения.

Лорд Кромвель имел привычку время от времени прямо, не мигая, смотреть в глаза собеседнику, пока тот не почувствует себя побежденным и не опустит глаза. Через несколько секунд, робко подняв голову, злосчастный обнаруживал, что взгляд пронзительных карих глаз по-прежнему устремлен на него. Сейчас патрону вздумалось проделать подобный трюк со мной. Я ощущал, как сердце молотом колотится у меня в груди. Откуда лорду Кромвелю известно о моей апатии, о моих сомнениях и растерянности? Ведь я так тщательно скрывал свои чувства и ни с кем не делился своими соображениями.

— Милорд, я был и остаюсь непримиримым врагом папизма, — заверил я.

Но стоило мне произнести эти слова, мысль о моих бесчисленных предшественниках, твердивших то же самое под этим неумолимым взглядом, о людях, чья верность реформе подвергалась сомнению, сжала мне сердце. Пронзительный укол страха заставил меня содрогнуться, и я несколько раз глубоко вздохнул, надеясь, что лорд Кромвель ничего не заметил. Выдержав томительную паузу, он кивнул.

— У меня есть для вас задание, Мэтью, — изрек он. — Задание, которое вполне отвечает вашим талантам и способностям. От того, как вы его выполните, во многом зависит будущее реформы.

Лорд Кромвель нагнулся, взял со стола маленькую шкатулку и открыл ее. Внутри, на украшенной изящной резьбой серебряной подставке, была укреплена склянка, наполненная каким-то красным порошком.

— Это кровь святого Пантелеймона, с которого язычники заживо содрали кожу, — вполголоса сообщил лорд Кромвель. — Ее доставили из Девона. Монахи утверждали, что ежегодно в день Святого Пантелеймона кровь снова становится жидкой. И каждый год сотни людей устремлялись в этот монастырь, чтобы своими глазами увидеть великое чудо. Паломники на коленях подползали к этой склянке и просили святого об исцелении от недугов. Но посмотрите, в чем тут фокус. — Он перевернул шкатулку. — Видите это маленькое отверстие сзади? В стене, около которой стоит шкатулка, тоже было сделано отверстие, и монах при помощи пипетки наполнял склянку подкрашенной водой. И в результате потрясенные люди становились свидетелями чуда.