К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Брат Гай указал мне, где находится монастырское казначейство, и я побрел по снегу, поскрипывавшему под моими кожаными ботами. В отличие от вчерашнего дня сегодня во дворе было тихо и безлюдно. В такой холод и люди и собаки предпочитали сидеть дома. Размышляя над обстоятельствами убийства, я все более убеждался в том, что смертельный удар Синглтону нанес человек, прекрасно владеющий мечом и обладающий незаурядной физической силой. Трудно было представить, чтобы кто-нибудь из здешних обитателей мог совершить такое. Аббат, бесспорно, был крупным, рослым мужчиной, так же как и брат Габриель, однако владение мечом — искусство, доступное лишь представителям высших сословий, а не монахам. На память мне тут же пришли слова повара о том, что Габриель частенько бродит около кухни. Все это очень странно, подумал я. Брат ризничий отнюдь не производил впечатления чревоугодника, способного тайком утащить со стола лакомый кусок.

Я окинул взглядом занесенный снегом двор и со вздохом подумал, что до Лондона нам сейчас никак не добраться. Не слишком приятно было сознавать, что мы с Марком волею случая стали кем-то вроде пленников, отрезанных от всего мира. И скорее всего, здесь, в этих стенах, находится убийца. Тут я обратил внимание, что бессознательно иду по самой середине двора, подальше от теней, бросаемых стенами, от дверей, за каждой из которых может подстерегать опасность. Я вздрогнул. В полном одиночестве, среди белого сверкающего безмолвия мне стало не по себе, и я вздохнул с облегчением, когда увидел Багги и рядом с ним — одного из служек. Вооружившись лопатами, они расчищали дорожку, ведущую к главным воротам монастыря.

Когда я подошел, привратник, раскрасневшийся от работы, вскинул голову. Его помощник, крепкий молодой парень, лицо которого было обезображено многочисленными бородавками, смущенно улыбнулся и поклонился. Оба они так разгорячились от усилий, что распространяли вокруг себя крепкий запах пота.

— Доброе утро, сэр, — произнес Багги.

В тоне его не осталось и следа прежней грубости; вне всякого сомнения, он получил указание обращаться со мной со всей возможной почтительностью.

— Жуткий холод сегодня.

— Да, сэр, прохладно. Зима в этом году пришла рано.

— Уж если мы встретились, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, господин Багги. Относительно ваших ночных обходов.

Привратник кивнул, опершись на лопату.

— Я совершаю обход дважды за ночь. В девять часов и в половине четвертого. Кто-нибудь из нас — или я, или Дэвид — обходит двор и проверяет двери всех помещений.

— А ворота? Вы запираете их на ночь?

— Да, а как же иначе. В девять часов. И открываю в девять часов утра, после заутрени. Когда ворота заперты, в монастырь не проберется даже собака.

— И кошка тоже, — добавил молодой служка.

Взгляд у него был живой и сообразительный. Как видно, природа обделила его внешней привлекательностью, но не умом.

— Насчет кошек я не стал бы утверждать с уверенностью, — возразил я. — Они обладают немалой ловкостью и могут вскарабкаться на стену. Как, впрочем и люди.

Подобное предположение явно пришлось привратнику не по душе.

— Вряд ли найдется кошка, способная вскарабкаться на стену высотой двенадцать футов, — процедил он. — О людях я уж и не говорю. Вы видели здешние стены, сэр. Они из гладкого камня, без всяких уступов и трещин. За них не зацепишься.

— Значит, стены вокруг монастыря совершенно неприступны?

— Это не совсем так, сэр. У задней стены камень немного раскрошился. Но та стена выходит на топкое болото, и к ней невозможно подобраться, особенно ночью. Достаточно сделать неверный шаг, и тебя с головой затянет в трясину. Чмок, и поминай как звали, — добавил Багги, взмахнув рукой.

— Если в монастырь невозможно проникнуть, зачем тогда вы совершаете обходы?

Багги придвинулся ко мне ближе, и я невольно отшатнулся, спасаясь от запаха немытого потного тела. Привратник, впрочем, не обратил на это ни малейшего внимания.

— Дьявол искушает людей, сэр, — доверительно сообщил он. — Даже здесь, в монастыре, можно впасть в грех. Во времена старого приора никакого порядка здесь не было. Приор Мортимус приказал мне совершать обход. И ежели случится заметить, что кто-то из монахов бродит по монастырю, все равно с какой целью, я должен незамедлительно ему докладывать. Я так и поступаю, — заявил он с самодовольной улыбкой. — Можете не сомневаться, меня не возьмешь ни испугом, ни посулами.