К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Из-за рассеянности, охватившей меня после посещения этого дома, я не заметил, как моя лошадь направилась в сторону реки, а когда обнаружил это обстоятельство, решил не менять курса, ибо ехать домой мне еще не хотелось. Втянув в себя свежий воздух, я не знал, чему верить: либо это было плодом моего воображения, либо в самом деле потеплело?

Я проскакал мимо заснеженного пустыря, на котором разбила лагерь небольшая кучка безработных. По всей очевидности, разместились они здесь не случайно: в расположенных поблизости доках подчас требовались временные рабочие. Соорудив навес из плавника и мешковины, они ютились вокруг костра и, завидев меня, окинули недружелюбным взглядом, а их тощая рыжая шавка, зайдясь неуемным лаем, бросилась наперерез моей лошади. Та, замотав головой, дико заржала. Один из тех, кто сидел у костра, кликнул собаку, и та тотчас вернулась на место. Я поспешил прочь, ласково похлопывая лошадь по боку, чтобы она быстрее успокоилась.

Мы спустились вниз к реке — туда, где возле причаливавших кораблей суетились разгружавшие их рабочие. Помнится, темные лица некоторых из них напомнили мне брата Гая. Я остановил лошадь напротив пришвартованного к причалу большого океанского судна, квадратный нос которого украшала обнаженная фигура расплывшейся в широкой улыбке русалки. Мужчины волокли из трюма ящики и коробки. Любопытно, из какого дальнего уголка земного шара прибыл этот корабль? Взирая на огромные мачты и судовое снаряжение, я с удивлением обнаружил воронье гнездо и клубящееся над ним облачко дыма. Вьющиеся завитки тумана, как я в следующий миг понял, исходили от воды, и теперь я явственно ощущал поток теплого воздуха.

Поскольку моя кобыла снова проявила признаки беспокойства, я, развернувшись, направил ее по улице, которая сплошь состояла из складских помещений, в сторону Сити. Однако вскоре мне вновь пришлось остановиться. Мое внимание неожиданно привлек странный шум, напоминавший некие крики, перемежающиеся с визгом и гомоном причудливых голосов. Слышать эти неестественные звуки в заполненном туманом месте было, по меньшей мере, странно. Подстрекаемый любопытством, я привязал лошадь к шесту и направился к амбару, из которого, по моим предположениям, и раздавались эти душераздирающие вопли.

Вскоре через открытую дверь я увидел ужасающую картину: все помещение до отказа было забито птицами. Они сидели в больших железных клетках, каждая высотой с крупного мужчину. Я сразу понял, что пернатые были той же породы, что и птица пожилой дамы, о которой недавно мне напомнил Пеппер. И таковых тут было видимо-невидимо, я бы сказал, несколько сотен, всех размеров и расцветок: красные, зеленые, золотистые, голубые и желтые. Однако их состояние, мягко говоря, оставляло желать лучшего. У каждой из них были подрезаны крылья, подчас до самых костей, причем сделано это было изуверским образом, отчего их изувеченные конечности были покрыты свежими ранами. Иные птицы, наполовину облысевшие, с сочившимся из язв и глаз гноем, были явно больны. Бедняги сидели на прутьях, меж тем как посреди клетей, возле огромных куч помета валялись трупы их собратьев. Но самое ужасное было даже не столько зрелище, сколько крик пернатых. Одни из них исторгали невероятно жалкие вопли, будто взывая о конце своих страданий, другие оглашали воздух человекоподобными голосами, среди которых явственно можно было различить слова на латинском, английском и других неизвестных мне языках. Две птицы, те, что сидели наверху клетей, вели между собой престранный диалог.

— Попутный ветер, — беспрестанно кричала одна из них.

— Maria, mater dolorosa, — с девонским акцентом отвечала другая.

Я стоял, не в силах отвести взгляд от ужасной картины, до тех пор пока меня не дернула за плечо чья-то грубая рука. Обернувшись, я оказался лицом к лицу с облаченным в засаленный камзол моряком.

— Чего вам здесь надо? — резко произнес он, глядя на меня с подозрением. — Если вы насчет торговли, то вам надо пройти к господину Фолду.

— Нет, нет. Я просто ехал мимо и услышал шум. Поэтому решил справиться, что бы это могло значить.

— Не правда ли, напоминает Вавилонскую башню. — широко улыбнувшись, заметил моряк. — Одержимые бесами голоса говорят между собой на разных языках. Я вам даже больше скажу. Спрос на этих птичек у джентри с каждым днем все больше растет. Чуть ли не каждый уважающий себя дворянин желает заполучить для забавы такую игрушку.

— Однако вид у них чрезвычайно жалкий.