Лора Ванхорн - Выход зубной феи

Что касается прогулки по резиденции Бериных и найденном в лабиринте пистолете с отпечатками пальцев Леонида Серафимовича, тут директор просто фонтанировал показаниями. Следователь уже жалел, что не ангажировался в какое-нибудь издательство литературным негром для слезливой романистки. Сейчас бы по мотивам признаний Поленко он выдал бы на-гора двадцатитомник сентиментальной прозы. Короче, в имение летчик забрал от переизбытка чувств. Жанна Станиславовна — подруга его молодости, вероломно бросившая юношу ради удачливого маляра. Вот так трагедии прошлого перекрывают кислород в настоящем! Директор страдал-страдал и наконец отправился поделиться своим горем с тонкой рябиной. Он долго шел. Подкоп помнит, это, наверное, белочки. За забором обнаружились дикие и лохматые звери, пришлось бежать и в целях сохранения собственной жизни стучаться в ближайший дом. Там не открыли, но Поленко сдавал ГТО и знает, что спасение утопающих — это их личное дело. Поэтому окно открылось само, но взять за ним оказалось нечего. Но он же искал спасательный круг! А вдалеке справа как раз виднелось озеро и какая-то беседка, но осенью на природе не очень комфортно. Посему директор отправился прямиком к большому дому, чтобы спросить дорогу обратно. А на пути к дому застрял в этой чертовой посадке, кто только придумал ставить такие заборы с углами! Наверняка он не первый, кто там потерялся, да там пропавших туристов можно искать, и золото скифов, и еще кое-что! Вот директор нашел пистолет. Подержался за него, во-первых, если бы пришлось там жить, он бы пригодился для охоты, во-вторых, когда такая жизнь стала бы затруднительной, пришлось бы застрелиться. Когда уважаемая, дорогая милиция его нашла, оружие он бросил за ненадобностью и присыпал землей, потому как в душе директор давно пацифист.

В общем, Поленко скорее всего и на этот раз удалось бы вывернуться, если бы не встреча с Афонькиным. Явление Вольдемара народу не обошлось без потрясений. В беготне следствия Катанин и его отдел как-то позабыли поинтересоваться результатами вскрытия и не знали, что судмедэксперты уже истратили всю наличность на успокоительное и маленькие сувениры вышестоящему начальству. И все для того, чтобы не вылететь с работы ни по статье о халатности, ни вперед ногами из-за инфаркта. А повод к этому имелся.

Бездыханный Афонькин поступил к врачам в аккуратном черном мешке без признаков жизни. Глубокие тона мозга у пострадавшего отсутствовали, вегетативное состояние было на лицо: охранник напоминал кабачок на грядке и ничего более. Происшествие случилось в пятницу, в красный день знаний, и эксперты в честь праздничка не стали долго рассусоливать. Умер — значит умер. Быстро накатав нелестное для Поленко заключение, старший смены сдал тело в морг и пошел прогуляться по бульварам, где на каждой лавочке теперь не сидело по няньке или мамаше с противным ребенком. Все учились, и судя по всему, эксперту это тоже бы не помешало.

Если бы врачи знали Афонькина при жизни, его овощной вид не ввел бы их в заблуждение. Четвертинка беленькой, презентованная инженерами, стала той последней каплей, которая и лошадь бы убила. Еще до столкновения с битой охранник ощущал некоторое недомогание, ломоту в коленях, зато голова у него не болела. Ибо болеть в ней было нечему. Глубокие тона проскакивали по краешку этого монолита крайне редко и то нужен был очень чувствительный энцефалограф. Когда Вольдемар после всех испытаний очутился в прохладном и тихом месте, всего спустя пару часов жизнь стала к нему потихонечку возвращаться. И тут же вылезать обратно, потому как мороз крепчал, а одежды на мужчине не было никакой, кроме клеенчатого номерка на пятке. Как всегда, спас случай, а именно чисто по случайности в морге дежурил ленивый санитар, который корпел над учебниками в медицинский вместо того, чтобы раскладывать своих постояльцев по холодильникам. С каталки Афонькину было выбраться легче.

Санитар был медик от Бога, при этом в него и прочее нематериальное он категорически не верил. Не падая в обморок при виде отжившего покойника, он со вздохом оторвался от литературы, нашел и померял клиенту пульс и выдал ему пижаму из личных запасов. Затем вызвал неотложку. Девица в диспетчерской долго с санитаром бодалась, не желая отправлять машину туда, откуда не возвращаются, но милосердие победило. Афонькин еще был не совсем стабилен, то и дело проваливаясь в бессознательное, и приехавшие веселые врачи отправили его прямиком в областную, где местные не шибко радовались такому тяжелому подарку без документов — как никак, Вольдемар уже один раз умер.