Павел Концевой - Антиваксеры, или День вакцинации

На первой полосе Зари коммунизма восемнадцатым кеглем была напечатана передовица Андрея Николаевича. Называлась статья «ДОКОЛЕ?!!!». Живым народным языком Бабушкин ловко объявил виновными в пришедшей Пандемии американцев с англичанами, жидомасонов, мировое правительство и сторонников плоской земли. Любому человеку, прочитавшему статью (написанную весьма талантливо), сразу все становилось ясно, словно солнце взошло из-за туч. Андрей Николаевич умело надавил на целевую аудиторию, до сих пор слепо верящую печатному слову, и в то же время самую активную – на пенсионеров.

Подавляющее большинство людей старшего поколения, увидевших новый выпуск Зари, ощутили шок прежде всего от того, что она вообще до сих пор существует. А после принятия этого факта, все напечатанное в газете уже не могло восприниматься ими иначе как непреложная правда.

А заключалась Правда в том, что у настоящего Патриота было лишь два пути – либо вакцинироваться и тем самым выстоять в смертельной борьбе с врагами, либо вступить в ряды презренных антиваксеров и продать свою Родину всем этим подлым американцам, мировому правительству и прочим сторонникам полетов на Луну. То есть выбора никакого просто не было!

И началась Война! Заря коммунизма, ведомая умелой рукой Бабушкина, ежедневно выпускала как программные статьи, призывающие к вакцинации, так и истории из жизни жителей Шахтинска, которые бесстрашно привились, а после нашли клад, выплатили ипотеку за две недели и стали успешными бизнесменами. Тут же публиковались заметки о людях, поверивших во вред прививок. Обычно они после страшных мучений (уволили с работы, поднялся процент по ипотеке, сдохла любимая крыса и пр.) умирали. Андрей Николаевич писал без устали. Он даже не сразу заметил свое значительно улучшившееся материальное положение. Тираж рос, газета успешно продавалась, и как-то вечером Бабушкин, открыв на телефоне Сбер, минут десять в шоке смотрел на цифру своего зарплатного счета, не веря глазам. До него вдруг дошло, что через полгода его голубая несбыточная мечта – квартира в неоновом Центре – станет реальностью. И он впервые за много лет напился.

Газета вместе с главным редактором процветала. А штат редакции, для которой пришлось арендовать приличное офисное здание в центре города, наполнился молодыми расторопными людьми, так как в одиночку такой объем работ Бабушкин уже не вывозил. Но тут совсем некстати у Андрея Николаевича произошла эта дурацкая размолвка с Главой по поводу Дня вакцинации. И очень скоро молодые расторопные люди взяли всю работу по выпуску газеты на себя, оттеснив Бабушкина от руководства. В итоге, хоть формально он и оставался Главным редактором, но фактически больше ничего теперь не решал, не писал и не делал.

Впрочем, мавр уже сделал свое дело. Почти все пенсионеры Шахтинска, кроме особо упертых, активно прививались сами и заставили вакцинироваться своих младших родственников. В ход шло все – угрозы, обещания лишить наследства, выписать с занимаемой площади, потерять коляску с внуком по дороге в детсад, купить огород в тридцать соток… В итоге, через три месяца после начала кампании в городе были привиты уже восемьдесят шесть процентов жителей. А партия антиваксеров, до недавнего времени владеющая умами горожан и успешно противостоящая поголовной вакцинации, потерпела сокрушительное поражение.

И вот теперь Андрей Николаевич, вдруг предавшийся воспоминаниям, зачаровано смотрел из окна на манящие неоновые огни Центра и совсем не обращал внимания на двух мужчин, стоявших внизу на улице возле соседнего дома. А между тем, эти люди пришли для того, чтобы его убить.

(вторник, 22:00, четверо суток до Дня вакцинации)

В полумраке подъезда было тихо, только откуда-то сверху доносились пьяные крики. Домофон не работал, поэтому два человека беспрепятственно вошли в подъезд и стояли сейчас на площадке первого этажа. Кузнецова била мелкая дрожь, его спутник держался абсолютно спокойно.

Олег снова и снова прокручивал в голове разговор с Иваном Ивановичем, состоявшийся вчера после партийного суда и счастливого освобождения.

– А ты умнее, чем кажешься, Олежек, – сказал тогда секретарь партии, благодушно улыбаясь, когда все судьи разошлись и в подвале кроме них двоих остался только безмолвный человек, так и стоящий у Кузнецова за спиной.

– Поэтому пришло время поручить тебе более серьезную работу, чем проповедовать с памятника, – Иван Иванович снова улыбнулся, – как ты считаешь?