Даринда Джонс - Хлопоты с двенадцатой могилой

— Рейес?

В ответ он сощурился, словно не узнал меня. Решившись, я подняла руку и коснулась его лица. Не надо было этого делать.

Рейес впечатал меня в стену, смерил взглядом с ног до головы и жестоко сдавил сначала горло, а потом и челюсть.

Я схватилась за его руку и стала отдирать ее от себя, но ничего не вышло. Наоборот, пальцы сжались еще крепче. Поэтому я расслабилась. Ну или попыталась расслабиться.

Низким хриплым голосом Рейес вдруг проговорил:

— Эль-Рин-Алитхиа.

Так звучит мое неземное, божественное имя. Зачем он так меня назвал? И почему именно сейчас?

Казалось, он был удивлен, что нашел меня здесь. А может, даже поражен. Он снова осмотрел меня, и на этот раз в его взгляде читалась тревожная смесь похоти и презрения.

От этого взгляда всплыло воспоминание. Куур, злобный сверхъестественный наемник, говорил мне, что, будучи богом, Рейес презирал людей. Тех самых людей, которых так любил его божественный Брат. Да-да, речь о том самом божественном Брате.

А я была человеком. По крайней мере отчасти.

Пока Рейес изучал меня, я пыталась понять, кто же вышел из божественного стекла. Он был похож на моего мужа, так же пах, ощущался на ощупь и говорил тем же голосом. Но разумное существо, стоявшее передо мной в клубах черного дыма, не было человеком, за которого я вышла замуж.

Неужели я наконец встретилась с богом Рейазикином?

Но что еще важнее — неужели теперь из-за меня на земле воцарится ад?

— А он станет снова вашим мужем? — спросила Харизма, вернув меня в настоящее.

Я медленно выдохнула.

— Хотела бы я знать.

Опять засунув в рот соломинку, Харизма выпила последние капли сока.

Я точно так же поступила с кофе — перевернула чашку вверх дном, и мне на язык стекли последние драгоценные молекулы. Только потом я повернулась к девочке.

— Он очень сильный, и я не знаю, что с ним сделало чертово адское измерение. Не знаю, сколько в нем осталось моего мужа, а сколько превратилось в сердитого бога. Я к тому, что он может уничтожить мир одной лишь силой мысли. Вот был бы отстой.

Взгляд Харизмы стал рассеянным — она явно обдумывала мои слова. Еще бы! Мы тут говорим о добре и зле, о свете и тьме. Переварить такое в один присест непросто.

— Мне нельзя говорить «черт».

А может, дело совсем не в этом.

— Наверное, оно и к лучшему. От чертей лучше держаться подальше. Так что даже не думай соваться в ад.

— «Проклятье» говорить тоже нельзя.

Само собой, я раздумывала, стоит ли рассказывать ребенку об адских измерениях, демонах и богах, которые способны уничтожить мир. Зато я не рассказала Харизме о девочке, которую на днях убил один из таких богов. Держу пари, тот факт, что я не подняла эту тему, обеспечит мне хотя бы один плюсик в колонке «За».

— «Задница» тоже под запретом.

— Кажется, я что-то слышу, — вмешалась миссис Бломм.

— Короче говоря, — продолжала я, — это случилось три дня назад. С тех пор я мужа не видела.

— Он просто взял и испарился?

— В буквальном смысле слова.

Так оно и было. Сжимая мне горло одной рукой, второй Рейес уперся в стену и шагнул ближе. Языки извечного пламени стелились по коже. И вдруг он вжался в меня всем телом.

Я положила ладонь ему на ребра, отчаянно надеясь, что он сделает последний шаг, и молясь, что он меня вспомнит.

— Рейес? — снова спросила я шепотом.

Последний шаг он действительно сделал. Наклонился, уткнулся носом мне в волосы и коснулся чувственными губами уха, а потом низким голосом проговорил:

— Рейес покинул здание.

Долю секунды спустя он оттолкнулся от меня и исчез в клубах дыма и разрядах молнии.

Вот так запросто — взял и испарился.

Кажется, я простояла у стены несколько часов. Взошло солнце, а дым в квартире постепенно рассеялся. Впервые за долгое время я понятия не имела, что мне делать. До тех пор, пока у меня не появилось новое дело. Я вышла на охоту, а потом приняла заказ от измученной миссис Бломм.

Харизма вскочила на ноги.

— Мне надо по маленькому.

— О’кей, повеселись там, — сказала я ее спине, потому что девчушка уже выбежала из комнаты.

Я все думала, почему же миссис Бломм ее не видит. Думала, правда, недолго. Секунд приблизительно семь. Было слишком много вещей, о которых мне предстояло хорошенько подумать, но на задворках сознания все же мельтешила мысль о Харизме и миссис Бломм.

— Говорила же! — прошептала бабушка, которая все еще пряталась у меня за спиной. — У меня в доме привидения. Вы же их видели? Видели мальчика и женщину?