Даринда Джонс - Рождественский рассказ. Свечение

Даринда Джонс

Рождественский рассказ. Свечение.

«Мерцание», рассказанное Рейесом Фэрроу

Чарли Дэвидсон сидела на самом краю моего дивана, глядя на меня огромными золотистыми глазами, сверкающими из-под темных ресниц. На ней был тонкий свитер, напоминающий густые сливки на коже, и темные джинсы, обтекающие каждый чувственный изгиб. Ботинки она сбросила и сидела, подсунув под себя одну ногу. Назвать ее очаровательной означало бы перечеркнуть все остальные качества, которые делали ее такой уникальной. Страстность. Притягательность. Тот факт, что она самое смертоносное создание по эту сторону вечности. К счастью для многих, сама она о последнем нюансе пока даже не догадывалась.

Она по-настоящему светилась в тусклых отблесках огня. Казалось, в его тепле греется сама ее суть. Ослепительный свет, который всегда ее окружал, поглощал желтые и рыжие сполохи, лизавшие потрескивающие поленья. От этого она казалась окутанной багряно-золотым мерцающим свечением. Эффект был фантастическим и опьяняющим. Запомню на будущее: нужно почаще разводить огонь.

Когда я делал ремонт в этой квартире (прямо через стенку от той, в которой живет прелестное создание, сидевшее рядом), я установил электрический камин. Тогда это показалось удачной мыслью. Он выглядел, как настоящий. Издавал звуки, как настоящий. Даже тепло давал. Но на самом деле был не более реальным, чем окружающий меня мир. В итоге бригада строителей выдрала его из стены и заменила настоящим, который нужно топить дровами. Непростая задача, учитывая, что в здании нет дымоходов. Может быть, счастье за деньги не купишь, зато дымоотвод с вентиляцией – как нечего делать.

Однако урок я усвоил: в этом мире вещи редко оказываются такими, какими кажутся на первый взгляд. Взять хотя бы людей. Большинство из тех, кого якобы заботит, как у меня дела, не более чем притворяются. Их интерес ко мне – вовсе не по доброте душевной. Они хотят получить что-то взамен. Чаще всего – меня. Когда они смотрят, их голод почти осязаемый. Желание настолько ощутимо, что как будто царапает меня снаружи и внутри. Ничего этого мне не нужно. Даже их улыбки – фальшивка, полная слепой жажды.

Но Чарли Дэвидсон, она же Датч, очень даже настоящая. Неподдельная до мозга костей. У меня никогда не возникает сомнений в том, что между нами происходит в каждый конкретный момент. Если она почему-то на меня злится, то чертовски доходчиво об этом сообщает. И не дает мне отвертеться. Такая искренность – как глоток свежего воздуха, который вызывает зависимость. Как и сама Датч.

Поначалу меня привлек к ней яркий свет, особое свечение, воплощающее в себе суть всех ангелов смерти. Я забыл, кто они такие. Забыл, кто я сам. Быть рядом с ней – все равно что оказаться в самом сердце рая. Даже в нематериальном виде. Так было и тогда, когда я был еще ребенком. Сама ее суть излучала тепло. Ласковое. Утешительное. И все же обжигающе горячее.

Я смотрел на нее и думал, какой была бы ее аура в головокружительно мерцающем разноцветье елочных гирлянд. Сумели бы они пробиться сквозь невесомое марево излучаемого ею тепла? И если да, то отразилась бы от нее, словно от призмы, россыпь разноцветных сполохов на стены? Сполохов, которые могут увидеть только сверхъестественные существа?

Размышляя об этом и о том, какой карьерный рост она себе навыдумывала, я очень старался не улыбнуться. Вечно у нее всяких планов громадье, но последний меня напрочь ошарашил.

- Репортером? – переспросил я, стараясь, чтобы слово не прозвучало так же нелепо, как сама идея. Не получилось.

Она поджала губы, всем своим видом выражая горький упрек, и в уголке ее чувственного рта появилась впадинка.

- Нет, - покачала головой Датч, - не просто репортером. Хочу быть журналистом, который проводит самостоятельные расследования.

Теперь улыбка, с которой я до сих пор боролся, без труда победила, выставив напоказ все, что я думал по поводу поднятой темы.

- То есть быть частным детективом, владелицей многоквартирного дома, совладелицей бара, консультантом полиции Альбукерке, барменом на полставки и единственным ангелом смерти по эту сторону вселенной недостаточно?

Впадинка стала глубже, когда Датч сделала глубокий вдох, а потом положила ручку с блокнотом (которые, судя по всему, принесла с собой, чтобы делать пометки во время своего первого интервью в качестве добросовестного репортера) на мой журнальный столик. После чего наградила меня своим лучшим негодующим взглядом.