Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

По спине у меня что-то потекло. Еще немного — потекло бы и ниже.

— Дятел ты, Митя, — спокойно, с ухмылкой ответил Юша и мимоходом глянул на часы. — Слушай, у тебя ничего, часом, не подгорело? Дымком тянет…

— Угу. Это ты уже чуешь, как ваши трупы в лесочке догорают.

Постучался и заглянул охранник:

— Дмитрий Иванович, мы не нужны?

— Скоро понадобитесь, — грозно бросил князь. — Я дам знать.

Битюг скрылся.

— Че-то мы торопимся… — недовольно заметил шкипер, глядя на циферблат. — Так на чем я остановился? Ах да! Дятел ты, Митя. Мне до твоих титулов делов нет. Называйся хоть папой римским, хоть папой гадским. У меня до тебя другое дело.

— Какое еще дело? — спросил Гусев уже не столь грозно.

— Насчет гражданочки одной, Ставской Марии Григорьевны. Не по-людски твои пацанчики поступили. Бабушка долг отдала, а они пришли и расписочку спалили. Теперь из квартиры гонят. Не по-божески. Дай отбой, а больше мне с тебя ничего не надо.

— Ты что, Юша, мне еще условия ставишь? — хмыкнул князь Митя. — Ты уже полутруп, до тебя что, не доходит?

— Не, точно горелым понесло, — Юша втянул воздух своим румпелем. — Может, проводка?

— Ты мне бейцы не дрочи! — заорала их светлость. — Ничего нигде не горит!

— Уверен? — с сомнением спросил Юша.

— Уверен!

— А я — нет. — Он снова посмотрел на часы. — Уже полыхает, ваше благородие.

В этот миг зазвонил стационарный телефон. Гиена скачками бросилась к аппарату.

— Что? Где горит? На Мехмаше? Только что? Аппаратуру успели вынести? А деньги?!

Юша медленно подошел по следам гиены к аппарату.

— Я же предупреждал — пахнет жареным, — довольно констатировал он. — Старый босяк чуйку не теряет…

Митя Ломщик поднял взгляд на штурмана, и было видно, как липовый князь медленно, но верно прозревает.

— Это ты! Это ты, падла! — заорал он. — Да я тебя сам на куски рвать буду!

В это время зазвонил другой телефон. Ломщик схватил трубку:

— Горит? На Часовой? Полыхает?!

— Я же так и сказал, — подтвердил Юша. — Полыхает. Продолжим партию или согласимся на ничью?

Князь выглядел бледно. Но продолжал держаться.

— Юша, ты можешь спалить хоть весь Паханск. Бабло у меня на счетах. Что сгорит — верну с лихвой. А бабка твоя никуда не денется. Долг на ней висит — отдаст всё…

— Не на ней одной долг висит, — спокойно заметил Юша.

— Ты это о чем? — в голосе липового князя прорезались тревожные нотки.

— Ёсю помнишь? Которому ты на питерской зоне вкатил гроши немалые? Как мыслишь, сколько бабла на его счетчик за эти годы намоталось? Столько валюты по миру не ходит!

— Ты меня на понт не бери! Ёся про то давно забыл. Да и годы его уже такие, что найти меня не успеет. А ты не подскажешь. Потому что я тебя раньше урою.

И тут в третий раз зазвучала телефонная трель.

— Опять горит? — криво ухмыльнулся Митя. — Ничего, сейчас ментов подключим, долго это не будет продолжаться.

Он поднял трубку:

— Да! Слушаю! Что там у вас?

И вдруг личико гиены мгновенно сморщилось:

— Иосиф Павлович? Да, конечно, как же, помню. Да, в курсе. Долг за мной. Ну что вы, Иосиф Павлович! Кто от вас ховался? Так обстоятельства сложились. Конечно, с завтрашнего дня начну выплачивать! Что вы говорите?

Би…Би… Би…

Обессиленный Митя откинулся в кресле.

— Это крах…

— А ты думал, это — Дед Мороз? Кончит он тебя, Митя. А дело твоё в счёт долга заберёт. Всё по справедливости.

— Юша… Анатолий Ефимович… Христом богом… Вы же с ним друзья…

— Какие друзья, Митя, окстись. Он — законный вор, а я кто? Босота перелётная.

— Ну я же знаю, вы с ним с детства… А бабушку вашу — это, конечно, беспредел. Как её по имени-отчеству?

— Марина Григорьевна Ставская. Вот данные.

Юша бросил на стол несколько листов бумаги. Княже судорожно бросился звонить какой-то Марине.

— Лады, Ломщик. По старушке проверю. А с Ёсей — что-нибудь поколдуем. Авось пронесёт.

— Анатолий Ефимович! Да я… Я же в долгу не останусь!

— Ты и сейчас в долгу. Не зарекайся. Кликни своих толстолобов, пусть нас проводят.

Мы вышли на улицу.

— Вы правда Гусеву поможете? — спросил я шкипера.

— Ты с дуба рухнул? Пусть с ним Ёся разбирается.

— А если его…

— Не дрочи себе мозги, — поморщился дядя Толя. — И мне тоже. Кого гребёт чужое горе, когда своё невпроворот? Одной гиеной меньше, одной больше.

— Вы же обещали…

— «Авось пронесёт» — не обещание. Я не обещаю того, чего не могу сдержать. И тебе советую.

Когда мы приближались к ЦУМу, я поинтересовался: