Александр Сидоров: Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— Поклон земной, Ёся. Как ты там, пахан Одессы? Ну да, где Одесса, где ты… Я чего звоню-то: надыбал я кореша твоего ненаглядного. Его, родимого. Да, у нас, в Мокром Паханске. Мало того, прямо сейчас к нему еду. Старушек, падла, огорчает. Да нет, Раскольников курит на параше. Тот процентщиц глушил, а этот — сам процентщик. Хотелось бы немного поглумиться. Контора его называется «Шаром-даром», головной офис на Красноконной, девятнадцать гроб два. Да, по городу точек много. Не, ну зачем так радикально. А вот, скажем, парочку — в самый раз. Твои ребята смогут в точно назначенное время? А затем минут через пять ты ему личняком позвонишь, уважь пассажира. И тебе в радость, и ему приятно. Время уточним, как подъеду. Не, Ёся, проще — в Марьиной роще. А я люблю с кандибобером. Короче, я обещание сдержал. Пацан сказал — пацан сделал. Час добрый. Погодь, телефончик-то гниды запиши…

А минут через пятнадцать подкатила Львовна на бежевом «лексусе», и мы отправились на охоту.

Вскоре мы были рядом с офисом «Шаром-даром», но остановились за пару кварталов. Штурман сделал очередной звонок неведомому Ёсе и оставил телефон Львовне на хранение:

— Вы поезжайте, в центре покрутитесь. Встретимся у ЦУМа, знаете, где это? Там рядом кафе «Колосок», мы к вам через часок-другой присоседимся.

— А здесь не лучше? — спросила дама.

— Здесь — хуже, — отрезал Юша.

И мы отправились в офис.

Фойе оказалось довольно просторным, девица у стойки встретила нас улыбкой «чего изволите». Узнав, что цель нашего визита — встреча с Дмитрием Ивановичем Гусевым, главой шарашкиной конторы, девица удивленно вскинула ресницы и спросила, назначено ли нам.

— Нам судьбой назначено, — коротко пояснил Юша.

— Но их светлость сегодня не принимают…

— Их светлость меня не интересуют, — терпеливо ответил Юша. — Что они принимают — тем более. Хоть валидол, хоть пилюли от поноса. Мне Гусев нужен, Дмитрий Иванович.

— Так это и есть их светлость. Светлейший князь Гусев-Святомирский, — с легким подозрением пояснила девица.

— Якорный бабай! — вырвалось у изумленного Юши. Но он быстро справился и торжественно объявил: — Сообщи князю, что к нему на аудиенцию прибыл виконт Мельников с супругой… виноват — с оруженосцем.

— Я сейчас охрану позову! — возмутилась девица.

— И правильно. Без эскорта я ни шагу. А сиятельству ты, золотце, маякни на всякий пожарный. А то он потом с тебя живой кожу сдерёт. Скажи, что его срочно хочет узреть Мельников Анатолий Ефимович — по неотложному, крайне важному для князя делу.

Охрану девица вызвала, но и княжеской секретарше для верности звякнула. Кожа нынче в цене, зачем судьбу испытывать?

Вскоре свыше соблаговолили известить, что господина Мельникова примут через десять минут. Как сказал бы Юша, девица была в ахуе, а охрана сопроводила нас в лифт и вплоть до двери кабинета. Там нас зачем-то обыскали бибикающими палками — и мы попали в святая святых.

Описать кабинет Гусева-Святомирского не берусь, ибо он неописуем. Огромная комната со столом персон на пятьдесят, над креслом самого князя-процентщика — золотая корона в полстены, по остальным стенам — мечи, кинжалы, алебарды, какие-то грамоты и свидетельства в изящных рамках, фотографии светлости с политиками и богемной попсой… Опять же две пальмы в кадушках — тоже впечатлительно.

Взглянув на хозяина кабинета, я ужаснулся: узкая мордочка у него была точь-в-точь как у той гиены, которой я хотел вмазать лаптой. Значит, насчет охоты Юша сориентировал верно.

Гиеномордый князь вальяжно приветствовал шкипера из глубин кресла в дальнем конце кабинета:

— Юша, сколько лет! Ну, подплывай, побалакаем.

— А может, ты, светлейшество, жопу от кресла оторвешь, чтобы встретить однокрытника? — с легким сарказмом ответил шкипер. — Или Мальтийский крест на яйца давит?

— Ты же помнишь поговорку насчет сена и лошади, — нагло бросил Гусев. — Я всё-таки князь, веди себя прилично.

— Для меня ты Митя Ломщик, а таких князей — за хрен да в музей, — коротко сообщил Юша.

— Я сейчас вызову охрану — и тебя с твоим щенком вышвырнут на хер! — взвизгнул Митя по-щенячьи.

— Во как грозно. Стосковался, значит, по славе арестантской? Как говорится, сегодня князь, а завтра — в грязь…

И тут гиену словно подбросило. Выпрыгнув из кресла, Гусев-Святомирский, хищно ощерившись, медленно двинулся к шкиперу.

— Шантаж, значит? Я так и думал. А ты знаешь, дядя Юша, сколько таких отважных полудурков в этот кабинет вошли, а отсюда не вышли? И для вас с гаденышем местечко в багажнике найдется. Процедура отлажена.