Наталья Александрова - Бриллиант из крокодиловых слез

— Бульбы? — переспросил Слон.

— Кажется, так. Какая-то Бульба и фальшивая наводка на морг той больницы, где лежал Слон. Ах да, это же та больница, где мы с вами познакомились! Только не пойму, при чем здесь морг и кто такая Бульба.

— Как раз это я понимаю, — перебил его авторитет. — Только не Бульба, а Цибуля.

— Действительно. — Профессор хлопнул себя ладонью по лбу. — Холодильник еще удивился и сказал, что этот Бульба, то есть Цибуля раньше никогда не гнал поземку.

— Какую еще поземку?

— Или метель? Или пургу?

— Ясно. Вот гад! Значит, он уже давно работал на Холодильника! Так, а дальше что было?

— А дальше я убежал, — смутился Валентин Петрович. — Спрятался в зарослях, потом выбрался на крышу, развел там сигнальный костер… Сначала я хотел просто согреться, но ветки были сырые, и костер получился сигнальный. Приехали пожарные, а что было потом, вы уже знаете. А Катя за меня волнуется, места себе не находит, так что надо бы ее успокоить…

— Ладно, — вздохнул Слон. — Хорош дремать, Утюг, поехали. Надо профессора одеть и накормить.

— Я бы и сам чего-нибудь перехватил. — Утюг выжал сцепление, и машина тронулась.

Но не успели они проехать и один квартал, как в салоне громко зазвучала мелодия бессмертной «Мурки».

— Ответь, Утюг, — раздраженно бросил авторитет.

— А это не мой, шеф, — покосился на него водитель. — У меня другая музыка. Эта, как ее? Которая на конфетах.

— На конфетах? — Босс приподнял бровь. — Моцарт, что ли?

— Во-во, он самый.

— Так и не мой, — проскрипел Слон. — Валек, у тебя, что ли, мобила играет?

— Нет, — профессор завертел головой, — мой телефон где-то потерялся…

— Так я знаю, чья это труба! — оживился Утюг. — Это гада Цибули мобила! Вон она, под сиденьем валяется.

— Опа! — Слон протянул руку и поднес телефон к уху, сделав попутчикам знак не издавать ни звука.

— Цибуля, сучий потрох, ты где пропал? — донесся из трубки раздраженный голос. — Ты что же, гад ползучий, нас перед Холодильником подставил?

— Ты, что ли, Штырь? — Слон понизил голос.

— Ну, я! А ты чего шепчешь? У тебя там кто-то рядом стоит? Ты что, не можешь разговаривать?

— Да нет, просто пива холодного выпил и охрип.

— Ты смотри, еще раз так меня кинешь — дискантом запоешь! Что ты нам за пургу насчет морга нагнал? Мы как два лоха ночью туда притащились, все перевернули, жмуриков конкретно переполошили — и ни фига! Теперь Холодильник нас крайними назначил, всех собак на нас спустил.

— Ты на меня не кати, — прошипел Слон, — это я и сам умею. Сами с Пельменем все дело завалили, а кто-то у вас теперь виноват? Я вам конкретную наводку дал! Эта вещь в морге была, только по всему видно, что кто-то там до вас побывал.

— Кто там мог побывать? Снова, Цибуля, пургу гонишь! Если только ты сам кому-то натрепал.

— Ты меня что, за лоха держишь? — взорвался Слон. — Это вы с Пельменем как конкретные лохи умудрились среди бела дня на Петроградке человека потерять.

— Почему на Петроградке? — удивился Штырь. — Совсем даже не на Петроградке, а на Конногвардейском.

— Возле ресторана, что ли?

— Да нет, на другой стороне. Там еще доска на стене, мужик какой-то в шапочке, прямо рядом с подъездом. Только там второй вход со двора, мы и прокололись… Эй, Цибуля, а ты что это все расспрашиваешь? — насторожился Штырь.

— Только мне и дела, что тебя расспрашивать! Своих проблем хватает! Ладно, некогда мне с тобой терки тереть. Узнаю что — перезвоню. — И Слон нажал на отбой. — Давай на Конногвардейский! — велел он Утюгу.

— Мы же к себе собирались, — обернулся Утюг. — Хоть бы пожрать чего…

— Некогда, — отмахнулся Слон. — Сейчас надо Штыря с Пельменем опередить, пока они не раскачались. Так что давай гони на Конногвардейский.

— Я как раз там живу, — обрадовался профессор. — Может, все-таки заедем к Кате, успокоим ее?

— Слушай, Валек, — раздраженно оборвал Слон, — не начинай, а? Я же тебе ясно сказал: домой тебе сейчас нельзя.

Валентин Петрович надулся и замолчал.

Вскоре машина выехала на Конногвардейский бульвар.

— Напротив ресторана, — бормотал Слон, вглядываясь в фасады домов. — Ну-ка, Утюг, езжай помедленнее! Он сказал, что на доме должна быть доска — мужик в шапочке…

— Так это наш дом, — снова подал голос профессор. — На нем мемориальная доска известному синологу академику Виноградскому, который здесь жил. Вон тот дом, следующий.

Слон подозрительно покосился на профессора, потом взглянул на мраморную доску.