Михаил Шаламов - Строгий заяц при дороге

А Хомяк, он все опошлил. Значит, так: первый маршрут — к нему на работу. Попробую узнать, что у него за пассия объявилась. Ведь Славка своих секретов держать в тайне не умеет.

Горячую борщевую тюрю я съел без аппетита — просто промерз на улице и хотелось согреться, прежде чем снова лезть на мороз.

В пивном баре «Презент» только что начался обеденный перерыв. Персонал, рассевшись за столиками, угощался ромштексами и бараньими ребрышками. Меня сюда пустили без лишней волокиты — я в «Презенте» не то чтобы примелькался, но был на заметке в качестве хомячиного шурина и полезного человека. Меня уважили, подсадили к общему столу и, поставив передо мной кувшин кваса и горшочек с колдунами, разделили со мной трапезу.

Унося на кухню свою посуду, я остановил в коридорчике за раздаточной Павлика Пысина:

— Слушай, ты в курсе, что там наш Хомяк отчудил?

Павлик Пысин — юноша сорока неполных лет с брюшком и двумя волевыми подбородками, был напарником Славки.

— Ася прислала? — ответил он вопросом на вопрос.

— А что, у меня к нему своих дел не может быть?

— Может, — с готовностью согласился Павлик.

— Так где он?

— В Москву уехал, — ответил юноша и повернулся, чтобы уйти, но я знал, чем его можно пронять. Павлик был болезненно жаден. Слыхали анекдот: приходит жаба к врачу. «Дайте, — говорит, — мне таблеток от жадности. Только больше! Больше!..» Так вот это — про Павлика.

— Ладно, гражданин Пысин, — сказал я нарочито раздумчиво, — если вы мне не друг, то и я вам телевизор за так больше чинить не буду. А я-то, дурак, еще выгодное дельце с тобой провернуть хотел!

Павлик живо ко мне обернулся:

— Что ты, что ты, Макс! Я же к тебе как к родному!

— Ну, тогда слушай. Есть дело «на сто тысяч»! Знаешь собачий питомник на Ваншенке?

— Это милицейский, что ли? — в голосе юноши звучало непонимание.

— Милицейский… — я специально выждал паузу, чтобы Павлик помучился. — Так вот… Работает там один мужик. Он собакам рационы составляет. — Я фантазировал увлеченно. — Месяц назад этот мужик сделал Хомяку предложение: за полцентнера обглоданных бараньих костей он дает породистого щенка: добермана-пинчера, бульдога или рольмопса со всеми документами и родословной. А кости эти будут нужны ему регулярно. Сечешь поляну?

— Секу-у-у, — протянул Павлик, усиленно соображая.

— За месяц полцентнера костей соберешь?

— Соберу! — гораздо увереннее отозвался Пысин. — За три недели управиться можно, если надо.

— Тогда считай: в году — пятьдесят две недели. Делим на три. Это у нас получится 17,3 щенка в год. Нет, вру — меньше! Не учел твоего отпуска. Я берусь пристроить каждого щенка за полтораста рублей. Не забывай, что они чистопородные! Значит, получаем 2445 рублей. Делим на троих. Получается больше чем по восемьсот рублей на нос. И заметь — все это за обглоданные кости!

— Ни фига-а себе-е! — разомлел Павлик от моей арифметики. Он, потея, представил себе эту сумму мелкими купюрами. — Слушай, Макс, а если мне в этом году отпуск не брать? — прошептал он.

— Чего уж проще, — сухо заметил я. — На полста «рябчиков» больше иметь будешь — и вся разница.

И в его мысленную копилку, шелестя, слетело еще пятьдесят вожделенных рублевок. Подбородки Павлика заходили ходуном.

— А если нам с тобой на двоих делить?! — быстро зашептал он. — Что нам Хомяк? Ведь нету Хомяка! Макс, посчитай, сколько тогда каждому придется! Посчитай, Макс!

«…Раз, два, три, четыре, пять… — считал лорд Колвин изукрашенные смарагдами и рубинами золотые паланкины. Сгибаясь под непосильной тяжестью, их втащили в зал чернокожие рабы. Из первых трех носилок торжественно вывели любимых мопсов вдовствующей королевы, из четвертых — величественно вышла сама владычица Роканкора, из последнего паланкина ступило на мраморную мозаику пола очаровательное воздушное создание — наследная принцесса Ридина. Колвин не мог оторвать взора от ее лица.

— Подойди ко мне, о рыцарь! — промолвила вдовствующая королева, подзывая Колвина плавным жестом холеной ручки, — Поведай, чей ты сын и откуда пришел в эти земли!

Лорд сдержанно поклонился и припал к королевским перстням.

— Я жалкий изгнанник, — сказал он. — Отец мой, владетель земель Маргаитских, пал со своей дружиной в неравном бою с осадившею наш замок Голубой Ордой. Я в это время был далеко от дома, в Эльсинкаре — изучал там военное искусство, получил титул «мастера клинка». Вернувшись в Маргаит, я застал там только дымящиеся развалины и стаи ворон на пепелище. Теперь у меня нет дома, и я пришел послужить своим искусством твоему знамени, великая королева! Я готов принять от тебя любое испытание. Только прикажи, величественнейшая!