Малколм Прайс - Аберистуит, любовь моя

Один из тех случаев, когда сразу понимаешь – напрасно я ввязался. Но не хватает решимости послушаться голоса сердца и повернуть оглобли. Впрочем, поговорить с Шани нужно, а чтобы это сделать, нужно сходить в «Индиану», а чтобы сделать и то, и другое, нужно напиться. Поэтому я направился в «Мулен».

Когда я вошел, Мивануи сидела и хихикала с Друидами. Она подняла глаза, но тут же отвела взгляд в сторону. Столик, куда меня проводили, был дальше, чем прежний, упирался в колонну, и вид оттуда был неважный. Я заказал выпивку и велел официанту передать Мивануи, что я здесь. Он взглянул на меня, едва скрывая презрение. Вместо Мивануи ко мне подошла Бьянка:

– Привет, красавчик.

Я кивнул.

– А что, хоть малюсенькой улыбочки мне не полагается?

Я повернулся к ней и вымучил из себя улыбку.

– Не угостишь?

Я пожал плечами.

Она остановила официанта и сделала заказ.

– Спорим, я знаю, чего ты такой грустный. Из-за Мивануи. Злишься, что она с Друидами разговаривает.

– Ничуть.

– Ты пойми, Луи, – ты ей правда нравишься, но ведь она на работе.

– Я понимаю.

– Я знаю, каково тебе. Ты мне поверь – ей куда приятнее было бы с тобой.

– Ты и представить себе не можешь, каково мне.

Бьянка пожала плечами, и мы посидели молча. Затем, не проронив ни слова, она встала и ушла. Не успела уйти, как мне захотелось, чтобы она осталась. Я взял ее стакан и понюхал его. Настоящий ром – никакой крашеной водички. В «Мулене» это считалось большим комплиментом.

Я заказал еще выпить и тоскливо подумал о Шани-и-Отцосс. В любом городе бывают свои тяжелые случаи – так же, как во всяком городе есть своя гулящая и своя нудящая. Они расцветают и отцветают, как лесные колокольчики. И если, как полагают некоторые, для них, как и для вина, бывают удачные и неудачные годы, Шани олицетворяла собой один из лучших урожаев в истории нашего шато. Девушка, о которой люди в грядущие годы станут у камина рассказывать сказки своим детям, тщетно пытаясь передать ее сущность, – как иные отцы пытаются привить чадам благоговение перед Томом Финни и Стэнли Мэтьюзом. [28]

Подошла Мивануи. Я краем глаза все время следил за ней.

– Привет, Луи!

– Привет.

– Извини, я занята с клиентами.

Я сделал глоток.

– Ты ведь не против?

– Нет.

Она неуверенно поглядела на меня и вдруг весело воскликнула:

– Слушай-ка, а почему тебе сегодня не отвести Бьянку к себе домой? – Как будто думала, что я заглянул купить обед навынос. – За счет заведения.

Я поглядел ей в лицо. Она довольно улыбалась.

– Как ты можешь такое говорить?

У нее отвисла челюсть, и довольная улыбка испарилась.

– То есть, я думала… – Она присела и обвила мою руку своей. – Ой, Луи, не будь как все.

– Какие все?

– Если так и дальше пойдет, ты начнешь меня шлюхой называть.

Слово воткнулось в меня, как мясницкий крюк.

– Как ты можешь предъявлять это мне и тут же предлагать отправиться домой с Бьянкой?

На лице ее мелькнуло раздражение.

– Никто тебя не заставляет.

Я не раз думал о том вечере в последующие годы. Пытаясь понять: измени я некоторые детали, некоторые фразы, а то и порядок слов – да будь у меня хотя бы настроение получше, – насколько иначе все могло бы сложиться? Легко угодить в ловушку: по привычке разложить прошлое на серии аккуратных поворотных пунктов; наделить случайности властью изменять ход событий – властью, которой они не обладали никогда. Не замечать, что мгновение, ставшее водоразделом в контексте одного вечера, на самом деле всего лишь отражает процесс, что подспудно развивался многие месяцы. Подобно тому, как сердечный приступ есть лишь внезапное внешнее проявление образа жизни. Иногда я спрашиваю себя: правда ли я в это верю и понимаю ли, что выбора у меня нет? Альтернативный сценарий – что многие действия в ту ночь могли бы все изменить, – рассматривать слишком больно – в свете того, чем закончился вечер. Я ушел домой с Бьянкой.

Не исключено, что свое дело сделала волшебная фраза «за счет заведения». Слова, которые поначалу вызвали во мне презрение, но с каждой новой рюмкой казались все менее оскорбительными и все более соблазнительными. А может, виновата одна выпивка. Мой первоначальный план сходить в «Индиану» и найти Шани утратил всякую привлекательность. Которой и без того не было. Чего ради, в конце-то концов? Я уже знал, где Эванс – на дне гавани или еще где похуже. Другого объяснения быть не могло. Со дня на день всплывет. Мне, в итоге, наплевать. А может, дело в Бьянке. Девушка она славная. Не просто симпатичная, а еще какая-то – и это дошло до меня только после ее гибели, да и то не скоро. Она была честнее Мивануи. Наверное, потому что не слишком умная. Но от этого была еще симпатичнее.