Сергей Нуриев - Идолов не кантовать

Затягивая время, чтоб найти вескую причину, запрещающую тут стоять, милиционер, не скрывая угрозы, высморкался.

— Документы покажь, — потребовал он, тронув дубинку.

Чекист небрежно предъявил удостоверение.

Старшина направил на документ фонарик, нажал кнопку свет не зажегся.

— Черт, — растерялся старшина.

Он еще долго чертыхался и встряхивал фонарь, но ему так и не суждено было узнать, что в алую обложку с тисненой надписью "Служебное удостоверение"вставлен обыкновенный читательский билет библиотеки им. Короленко, выданный на имя Маклая Александра Яковлевича. Проверив наличие фотографии и печати, старшина вернул документ владельцу.

— Так, так, — ничего не поняв, проговорил страж порядка. — Значит, по делу тут?

— Можно и так сказать, — кивнул Мамай. — А ты, старшина, лучше шел бы отсюда. Сейчас здесь митинг будет.

— Митинг! Какой митинг?

— Стихийный.

— А санкция на митинг имеется?

— Какая санкция! Я ж говорю — стихийный. Народные волнения. Памятник сносить будут.

Милиционер затравленно оглянулся вокруг. В эту минуту со стороны "Литейщика"на дорогу вышла группа людей. За ней — еще и еще. Вскоре на площадь надвигалась уже целая толпа.

— Та-ак, — протянул старшина, уходя в темноту.

Не мешкая, Потап бросился в другую сторону — пора было выводить технику.

Пустив клубы вонючего дыма, огромный КрАЗвыполз задним ходом из переулка, медленно перевалил через бордюр и неожиданно замер посреди улицы. Увидев преграду, передовой отряд сбавил шаг, задние стали напирать. И прежде чем народ опомнился и ринулся дальше, к Потапу подоспел вестовой.

— Товарищ директор!.. Товарищ директор!.. Хочу вам доложить, — заговорил смотритель, игриво ткнув Потапа кулаком в живот.

— Ну, — сдержанно рыкнул бригадир.

— Так вот: вы когда ушли, она, то есть Куксова, как начала скакать своими ножками! Как начала петь! "Ай лав ю" давай петь, "ай вонт ю" давай тоже петь…

— Представляю, — ухмыльнулся Потап. — Значит, так прямо и пела?

— Ага! "Ай лав ю" пела…

— Короче, — нетерпеливо оборвал председатель, — что публика?

— Публика? Публика в огорчении. Да вы послушайте!

Но бригадир больше не слушал. Он уже все узнал и готов был действовать. Легко вскарабкавшись на платформу крана, он поднял вверх руку и с пафосом закричал:

— Сограждане! Остановитесь! — Тут Потап подумал, что начало получилось слишком театральным, и перешел на более деловитый тон: — Поплотней, граждане, поплотней. Подходите ближе. Есть предложение организованно провести стихийный митинг протеста. Итак, возмущению нашему нет и не должно быть предела. Сегодня мы в очередной раз пали жертвами обмана. Шайка мошенников околпачила нас за наши же собственные деньги, превратив высококультурное мероприятие в посмешище. За кого нас принимают? Что нам показывают? Где обещанный праздник красоты? Это же халтура! А вы видели эту королеву красоты? Что это за королева такая с небритыми ногами! Не знаю, как вы, граждане, а я, человек из народа, воспринимаю такую королеву как личное оскорбление.

В толпе прокатился одобрительный ропот.

— А все потому, — воодушевившись, продолжал чекист, — что жюри конкурса погрязло в коррупции. Знаете ли вы, кто возглавлял это так называемое жюри? Бывший ответственный работник райкома. А кто затеял все это действо и присвоил ваши кровные? Целая группировка бывших ответственных работников тогo же учреждения. Козе понятно, что без подтасовки здесь не обошлось. Все места и призы к ним эти деятели распределили заранее. А иначе откуда бы взялась эта, извините за выражение, звезда! Кто она такая! У нас отобрали право выбора и лишили демократии! У простых девушек из народа не было никаких шансов выиграть эту неравную схватку, потому что силы были слишком неравны. На их светлом пути выросла чья-то зловещая угловатая тень. Oткyдa было знать простым девушкам, что это и есть некая Куксова, для которой уже забронировано первое место! Откуда им было знать, что сопротивление бесполезно! Так оно и случилось…

Неожиданно Атамась дернул оратора за штанину и зашептал:

— Что вы такое говорите? Ведь Куксова не победила!

— Как не победила? — сквозь зубы процедил Потап, склонившись к подручному.

— Так, не победила, затерли ее.

— Ты же говорил, что публика в недовольстве!