Сергей Нуриев - Идолов не кантовать

Прямо над ним от потолка медленно отслаивался кусок штукатурки. Единственное, что успел чекист, до того как кусок разбился об его голову, — зажмурить глаза.

— Вот осел! — воскликнул Потап, имея в виду себя. — Хорошо, что меня сейчас никто не видит. Оценим вещи объективно: миллионером я стану только через несколько часов. А пока я сижу в чужой квартире, бедный, голый и предаюсь мечтам идиота. Самому противно. А между тем у меня еще остались незавершенные дела: надо носок заштопать и выдать, крановщику аванс.

Готовясь к акции, Мамай решал исключительно технические вопросы, выпустив из-под надзора своих соратников. Он намеренно не вмешивался в их деятельность, полагая, что без него они наломают дров гораздо больше, чем под его присмотром. А чем больше они наломают дров, чем сильнее разозлится публика, тем, стало быть, легче будет поднять ее на бунт. Чекист спровоцировал революционную ситуацию, когда чем хуже — тем лучше, а теперь ему лишь оставалось узнать, насколько все подготовлено плохо, чтобы хорошо закончиться.

В половине пятого над входом в "Литейщик"зажглись разноцветные лампочки, что случалось только по праздникам. В ожидании зрелищ зрители кушали пирожные и фланировали между залом и буфетом. Райкомовцы сидели в комнате киномеханика, сдержанно переговаривались и важно рассматривали кинопроекторы. Каждый внутренне готовил речь о проделанной работе.

За пять минут до начала конкурса явился председатель. Он был весел и возбужден. На его обычно бесстрастном лице читалось волнение. Чекист персонально пожал присутствующим руки, передал пламенный привет от товарища Степана и предложил подвести итоги.

— Ну-с, Христофор Ильич, — сказал Потап, с теплотойпосмотрев на Харчикова, — чем похвастаетесь?

Пряча глаза, Христофор Ильич подал ему корону.

— Из сковородки делали? — догадался председатель, изучая изделие. — Да-а, хороша. Все гениальное просто. Это ж какую для такого убора надо голову! Что ж, свое мнение относительно этого шедевра я выражу после. А сейчас от ювелирных украшений перейдем к мехам. Где шуба?

— Шуба? В наличии-м. — С этими словами Брэйтэр выволок из-под лавки огромный куль, вытряхнул его содержимое на стол и важно сел на место.

— Это что? — ткнул Потап пальцем в груду шерсти.

— Шуба-м.

— Где шуба? Это шуба? Зачем вы ее завернули в какую-то гадость! Она же протухнет! Разверните. Покажите.

— Это шуба и есть-м, — упорствовал магнат, выражая неудовольствие. — Можете пощупать — натуральная.

Председатель брезгливо взял ее двумя пальцами.

— Не развалится? А почему от нее такой… запах?

— Свежая еще-м.

— Как это — свежая? Это шуба или рыба?.. У нее такой вид, будто ее два дня собаки рвали. Из чего она сделана?

— Я не знаю-м. Это вот Мирон Мироныч знать должен, — насупился Брэйтэр, переведя гнев председателя на пропагандиста.

Мамай взглянул на притихшего Коняку и сухо спросил:

— Кто в этом принимал участие?

— Участие? — переспросил баптист.

— Да, участие. Назовите поименно.

— Поименно? Значит, так… Участие приняли: Полкан… Жучка… и потом… остальных я не знаю, остальные бездомные попались.

— Вы про кого говорите?

— Про участников. Из которых шубу пошили.

Потап, с детства любивший собак, налился краской.

— Болван! Я спрашиваю не о непосредственных участниках! Меня интересуют косвенные: те, кто делал это своими руками!

— Это… это не я… Это Вася!

— Вася? Какой еще Вася?

— Сынок мой старший… Он же и единственный.

Но там кроме собак и лиса есть, на воротник пошла. Вы заметили? Вася ее в краеведческом музее… купил. — Мирон Мироныч запнулся, зная, что чучело лисы Василий из музея украл. — Что вы скажете?

— Для того чтобы высказаться точно, мне придется употребить нецензурные выражения. Поэтому я промолчу — все-таки сегодня праздник красоты. Но вы, гражданин Коняка, постарайтесь до завтра избегать со мной встречи. Красота, как известно, требует жертв, и вы можете стать этой жертвой. Кроме Куксова, все свободны. Я буду контролировать ситуацию. Вам, Владимир Карпович, как председателю жюри, особое поручение. Задачу помните? Устранять не красивых.

— Всех?

— Всех. Так будет смешнее.

— А как же… как же Изольда? — огорчился Куксов, — Она ведь тоже участвует.