Максим Кантор - Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.

— Согласен! Ах, как я с вами согласен! Давайте радоваться! Крайне важно сформулировать основания для оптимистического взгляда на жизнь. Вы сегодня очень хорошо говорили, голубчик. Я подытожу, если позволите. Многое в нашей жизни должно нравиться, хотя кое-что может и не нравиться, верно? Но не нравятся нам скорее мелочи, правильно? Это ведь нормально, да?

— Конечно нормально, — сказал Гена. — Не все подряд должно нравиться. Вот, поглядите на меня. Я не оголтелый оптимист. Я отнюдь не слепой. Главное, самое основное в нашей жизни, мне нравится, а кое-что и не нравится, нет.

— Так часто бывает, — согласился Татарников. — В целом явление положительное, а некоторые детали отрицательные.

— Я это именно в виду и имел.

— Например, человек в целом вам нравится, а его шляпа не нравится. Или картина вам нравится, а рама не нравится. Правильно я вас понимаю?

— Ну, в целом, — сказал Гена, — я как раз к этому и веду. Жизнь, в общем-то, у нас веселая. Хорошая жизнь стала. Но есть и неприятные моменты.

— Хорошо, что основа жизни вам нравится.

— Ну еще бы, — сказал Гена и проглотил кусок. — Это самое главное.

— Давайте тогда назовем это главное в нашей жизни, то, что нам нравится безоговорочно. Это ведь очень важно для поднятия настроения.

— Ничего нет проще. Надо так вот именно и сказать себе: я сейчас сформулирую самое главное, что есть в нашей жизни, ее положительную основу. Пожалуйста, нетрудно. Главное то, что у нас демократия. Люди стали свободными. Они сами хозяева своей судьбы. Их никто не угнетает, им не отдают глупых приказов. Люди работают, и их труд достойно оплачивается. Унизительной уравниловки больше нет. Вот, пожалуй, и все. Главное, подчеркиваю, это свобода!

— Прекрасный ответ! В самом деле, если есть свобода, можно быть оптимистом. Потому что ничего лучше этого в жизни и быть не может, не правда ли? Мы все ненавидим рабство. Не так ли? Это унизительно, оскорбительно. А свободу все любят.

— Вот видите, как все просто, Сергей Ильич. Улыбайтесь!

— Свобода — это когда каждый говорит что думает, выражает свое мнение открыто, выбирает главу государства своей собственной волей; одним словом, это состояние социума мы и называем «гражданским обществом». Это общество равных, в котором каждый свободен.

— Видите, вы и сами сказали неплохо. Торт теперь поешьте.

— В обществе равных все относятся друг к другу с уважением, видят в человеке не средство для достижения своих целей — а равного себе гражданина. В философском аспекте термин «свобода» можно осмыслять по-разному. Но в общественном применении принципа свободы главное — это отсутствие угнетения одного человека другим. Мы все равны перед законом, друг перед другом, и права и обязанности у нас общие. Я правильно трактую социальное применение слова «свобода»?

— Правильно, — сказал я. — И можно только Бога благодарить, что времена социализма прошли! Жили мы в лагере, в тюрьме народов жили! А теперь свобода!

— Вам все понятно, Сергей Ильич? Вы с нами согласны, надеюсь? — сказал Гена.

— Итак, с основным хорошим свойством нашей жизни мы разобрались. Конечно, есть много и другого хорошего, но мы назвали главное. И это мне теперь стало совершенно понятно, — сказал Татарников. — Но давайте уж договорим до конца, чтобы не оставлять ничего на потом. Давайте обозначим плохое в нашей жизни. Какие моменты вам неприятны, не уточните?

— Главное — все свободны. Остальное детали. — И я с этим совершенно не спорю. Вы меня убедили. Я на вашей стороне всецело. Но вы и сами сказали про отдельные недостатки. Они всетаки есть?

— Ну, не всё я вижу в розовом свете. Есть, конечно, недостатки.

— Не скажете, какие? Я понимаю, что достоинств гораздо больше. Но все-таки уточните, какие есть недостатки.

— Пожалуйста, назову. Секретов нет. Воруют, например, много. Взять такого вот Бабицкого! Ведь ворюга несусветный! И взятки еще берут. Очень много денег в стране уходит на взятки. Коррупция имеется. Это мне не нравится.

— Разумеется, это понравиться не может. И много воруют?

Гена прикрыл глаза и развел руками.

— Очень много, Сергей Ильич. Так много, что вы даже представить не можете.

— Ну все-таки. Наверное, много тысяч, да?

— Да Господь с вами, Сергей Ильич! Святая вы простота! Какие там тысячи! Ради тысячи никто сегодня со стула не встанет!

— Неужели миллионы крадут?

— Да что вы говорите?! Какие еще миллионы?! Кому сегодня нужны миллионы! Миллиарды воруют! Много миллиардов.