Максим Кантор - Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.

Татарников затянулся желтым дымом и продолжал.

— Оборотничество не есть что-то колдовское. Это просто-напросто нахождение между двумя мирами. Обычное промежуточное состояние, то, что иные философы определяли как сумерки души. Следует различать антропоморфное и зооморфное оборотничество, то есть обращение в иной человекоподобный облик, или же в зверя. Скажем, русские сказки сохранили нам описание царевны-лягушки, братьев-лебедей и так далее. Однако есть оборотничество и вещественное — когда оборотень переходит в предметный мир, например Баба-яга оборачивается теплой печью на пути замерзшего путника.

— Что вы такое говорите, Сергей Ильич? Вот уж не ждал от вас! — Я смотрел на Татарникова ошеломленно. Серьезный человек, профессор истории, что он несет!

— Вы хотите сказать, что не верите в оборотней, голубчик?

— Сергей Ильич, это ведь совершенно не научно!

— То есть вы верите в то, что государственные облигации будут погашены, а в то, что Мелюзина летала вокруг замка, — в это не верите? Лис-оборотней, считаете вы, не бывает? А мятая бумажка с надписью «сто рублей» — которая соответствует золотому запасу страны, давно украденному, — это как раз, по-вашему, настоящее? Где, простите, логика? Вы верите в финансовый капитализм, то есть в то, что нарисованное на бумаге соответствует реальной работе мировой промышленности, — а в народные предания не верите? Позвольте спросить, голубчик, а почему? Почему вы доверяете некоему, простите за резкость, прощелыге из правительства больше, чем свидетельствам своих предков? Каким критерием руководствуетесь? Вот, скажем, министр финансов сказал, что кризис кончился и надо опять вкладывать деньги в акции нефтяных компаний. В это вы верите? А сотни тысяч сказителей в разных уголках нашей планеты не сговариваясь оставили нам истории о том, как люди оборачиваются животными, — и в эту простую — естественную! — вещь вы поверить не можете? Не понимаю вас, голубчик! По-моему, лисице гораздо легче обернуться женщиной, нежели листочку бумажки — куском золота.

Татарников говорил обычным, мерным, немного занудным тоном. Он прерывался лишь на то, чтобы закурить новую сигарету.

— В истории оборотничества нет ничего сверхъестественного. Это самое что ни на есть торжество естества. Необходимо понять природу оборотничества, в том числе для исторических исследований.

Скажем, рассмотрим оборотничество применимо к социо-культурной эволюции человечества. В этом смысле Россия — страна-оборотень. Она обращается то в Запад, то в Восток, не являясь, по сути, ни тем, ни другим. Она — оборотень, обыкновенный вервольф, вот эта ее оборотническая природа и должна быть учеными изучена. Невозможно изучать одну из ипостасей сложного организма — ведь не составит же врач представления обо всем организме, если будет изучать только одну часть больного? Кем является дама Лузиньян — женщиной или драконом? Она является оборотнем, соединяющим в себе и то, и другое. И так же точно обстоит дело с Россией. Как у всякого нормального оборотня, у России есть определенная цикличность в превращениях. Периоды, когда Россия воображает себя Европой, длятся примерно 15 лет, а потом сменяются на 40-летний период стагнации, который исследователи европейско-прогрессивной ориентации воспринимают как регресс. Таким исследователям кажется, что со страной произошла культурная катастрофа — так и барону Лузиньяну показалось, что случилась беда, когда он увидел у жены хвост. Многим ревнителям прогресса мнится, что Россия изменяет себе и своему европейскому пути, когда она возвращается к византийской ипостаси. На деле же это никакой не регресс, ни в коем случае не измена. И даже соревнования между динамичной цивилизацией западного толка и стагнацией сталинско-брежневского образца — такого соревнования нет. Это всего лишь циклы бытия оборотня. Короткий день в европейском обличии сменяется долгой ночью восточноподобной тирании — и это попросту природа вервольфа, именуемого в исторических хрониках словом «Россия». Не климат пугал приезжих де Кюстинов и Герберштейнов, не варварские нравы — европейские исследователи оставили нам записки о куда более экзотических землях, но записки эти не столь взволнованны. Пугал их непредсказуемый характер объекта исследования — они терялись: что именно они изучают? И если оказывалось, что период их исследований падал на завершение российского цикла, и они становились свидетелями превращения — путешественников охватывал суеверный ужас. Сюда же плюсуются иррациональные отзывы самих русских о природе своего отечества. «Умом Россию не понять» — как прикажете западному ученому обходиться с такой посылкой? Он стремится понять именно умом, он хочет фактами объяснить то, что необъяснимо фактами: именно потому, что природа оборотня двойная, одни факты следует располагать в одной шкале, а другие — в другой! Существует неимоверное количество исследований о России, произведенных достойными учеными; большинство этих работ абсолютно бесполезны. Если изучать природу оборотня, то именно как природу оборотня, но не как природу существа, одному лишь биологическому виду принадлежащего.