Лоуренс Блок: Вор в роли Богарта

Он пожал плечами, закурил сигарету, и мы тронулись в путь. Я расценивал это как свою победу, но вскоре изменил мнение, когда он на всех парах заскочил в «Вексфорд-Касл», ирландский бар на Лексингтон-авеню.

— Самое время пропустить по маленькой, — объявил он и заказал двойную порцию водки.

Бармен с лицом человека, который перевидал все на свете, но успел позабыть, налил ему из бутылки, на которой был изображен русский в меховой шапке и со зверской ухмылкой на физиономии. Я начал было доказывать, что мы собирались добраться до нужного места к полуночи, но не успел окончить фразу, как капитан осушил стаканчик.

— А ты что-нибудь будешь?

Я покачал головой.

— Тогда идем, — заявил он. — К полуночи поспеем. Как раз в это время там на дежурство заступает ночная смена.

Мы снова зашагали по улице — похоже, что выпивка взбодрила его.

— Хочешь, загадку загадаю? — спросил он. — Сколько дров мог бы нарубить сурок, если б сурок мог рубить дрова?

— Да-а, это вопрос…

— А ты этого типа давно знаешь?

Тридцать два часа, пошел тридцать третий.

— Нет, не очень, — сознался я.

— Ну и какое впечатление? А знаешь, когда он о тебе рассказывал, то называл как-то по-другому.

— Разве?

— Что-то вроде «Робин-Бобин», но не совсем. «Робин бодр»? Нет, ерунда какая-то. Погоди… «Рад и бодр»? — Он пожал плечами. — Ладно, не важно. Но только не Томпсон, это точно. Даже и близко не лежит.

— Да, постарел человек, что тут скажешь…

— Склероз, — подхватил он. — Так как оно все же пишется?

— Не думаю, что это имеет такое уж большое значение.

— Имеет. Если хочешь знать, то мне вообще не нравится все это дело, — сказал он. — Слишком много поставлено на карту, слишком уж много надежд связывают с ним разные люди. Впрочем, тебе, наверное, лучше о том не знать, верно?

— Думаю, да.

— Много болтаю, — сокрушенно заметил он. — Вечная моя проблема… — И он замолчал и не проронил больше ни слова, пока мы не подошли к зданию.

Да, это была настоящая крепость. «Боккаччо» — один из самых больших жилых домов на Парк-авеню, в двадцать два этажа высотой, с роскошным вестибюлем в стиле «ар-деко» — бесчисленные растения в кадках делали его похожим на джунгли. У двери маячил портье, внутри, за столиком, сидел консьерж, и я был готов поклясться, что и в лифте торчит дежурный. Все они были в ливреях темно-бордового цвета с золотыми галунами и выглядели весьма внушительно. И еще на них были белые перчатки, что несколько портило впечатление, поскольку тут же вызывало в памяти диснеевских зверушек.

— Капитан Хоберман, — представился Хоберман консьержу. — Я к мистеру Уиксу.

— О да, сэр, мистер Уикс ждет вас. — Консьерж сверился с гроссбухом, поставил в нем птичку и вопросительно взглянул на меня.

— А это мистер Томпсон, — сказал Хоберман. — Он со мной.

— Хорошо, сэр. — Еще одна птичка уселась на страницу. Да, вздумай я пробраться сюда самостоятельно, мне бы пришлось несладко. И все же…

Лифтер наблюдал эту сцену, не отходя от дверей лифта, и наверняка слышал каждое слово. Уж больно гулкий был голос у Хобермана, так и гудел на весь вестибюль, эхом отдаваясь от каждой пальмы. И когда мы подошли к лифту, он спросил:

— Двенадцатый, джентльмены?

— Двенадцатый, квартира «Джей», — ответил Хоберман. — К мистеру Уиксу.

— Слушаюсь, сэр. — И мы поехали наверх и вышли на двенадцатом этаже. Лифтер указал на апартаменты «J» и наблюдал, правильно ли мы следуем его указаниям. Мы подошли к двери, и Хоберман, приподняв мохнатую бровь, одарил меня многозначительным взглядом — лестничная клетка, моя непосредственная цель, находилась всего в нескольких шагах от того места, где мы остановились, но она просматривалась из лифта, а лифтер все еще бдил. Я выставил палец и надавил на кнопку звонка.

— Но что я скажу Уиксу? — всполошился Хоберман. Слава богу, говорил он достаточно тихо.

— А ничего. Просто представьте меня, и все, — ответил я.

Дверь отворилась. Уикс оказался толстеньким коротышкой с ярко-синими глазками. Он почему-то носил дома шляпу — черный хомбург, [7] Мужская фетровая шляпа с узкими полями и вмятиной посередине тульи. но, в конце концов, это его дом и его шляпа, так что он был полностью в своем праве. Весь остальной туалет выглядел менее официально. Подтяжки с петухами поддерживали брюки из универмага «Брукс Бразерс», рукава рубашки закатаны, галстук отсутствовал, а лицо выражало некоторое недоумение, что и понятно.