Лоуренс Блок - Такие люди опасны

Иной раз кажется, что в головной конторе Агентства работают близнецы. Рост на дюйм-два выше среднего. Темные костюмы, белые рубашки, полосатые галстуки. Пьют шотландское с водой, или бурбон с водой, или, летом, водку со льдом. Раз в неделю посещают спортивный зал, предпочтение отдается гандболу или сквошу. Улыбаются много, но меру знают. Чувствуют, когда улыбка начинает бесить собеседника. Их не примешь за менеджеров по продажам или закупкам. Но их можно представить себе в отделе по подбору кадров, чем, собственно, они зачастую и занимаются. Если достаточно долго с ними общаться, раскусить их – невелик труд. Они не стараются скрыться за чужой личиной, их не засылают в тыл врага, они практически не покидают Вашингтона, и нет никакой беды в том, что кто-то прознает, какая у них работа.

И этот тип отличался от стандарта не более чем на два процента. Может, был излишне костляв. Я решил, что в спортивный зал он не ходит, зато бегает кроссы. Он крепко пожал мне руку, говорил, глядя в глаза, голос звучал очень искренне. Естественно, все эти внешние атрибуты ничего не значили.

– Извините, что так долго мариновали вас, мистер Кавана. Вы же знаете, какова она, бюрократическая машина. Как и божьи жернова, спешить не привыкла.

– Я не в обиде.

Действительно, чего обижаться. Поселили меня в «Долтоне», счет оплачивали они, три недели я вкусно ел и мягко спал. Поди плохо! Ожидание меня не тяготило. Дело привычное – любой операции всегда предшествовала длительная подготовка.

– Надеюсь, Вашингтон вам понравился?

– Будьте уверены.

– Вас устроили со всеми удобствами?

– Грех жаловаться.

– Это хорошо.

Я ожидал продолжения и лишь минуту спустя понял, что его не последует. Решил переглядеть его, но передумал. Бессмысленно. Номер отеля мой, но город-то его, так что играть придется по предложенным им правилам. Он ждал, пока заговорю я, следовательно, пришел с ответом на интересующий меня вопрос, но прежде мне предстояло его задать.

Я обворожительно улыбнулся и задал целых три:

– Что ж, куда я отправлюсь, кого должен увидеть и с чего начать?

Его взгляд затуманился:

– Хороший вопрос. Дело в том, Пол, что на данный момент для вас, к сожалению, ничего нет. Я хочу сказать, по вашей части. Ситуация такова...

– Подождите!

Он замолчал, не сводя с меня глаз.

– Давайте вернемся к самому началу. Я не прибегал в Вашингтон в поисках работы. Вспомните, меня вызвали вы. Вы спросили, не хочу ли я сыграть в команде. Я ответил, что особых дел у меня нет, как нет и возражений; приехал, прошел собеседования и тесты, вроде бы нигде меня не завернули, миновало три недели, а теперь... – Вам заплатят за проведенное здесь время. – Да черт с ней, с оплатой! Мое время ничего не стоит, поэтому мне без разницы, оплатят его или нет. – Я поднялся из удобного кресла, по толстому ковру прошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на Капитолий, и повернулся: – Вы же даете мне понять, что дело не в отсутствии работы. Работа-то есть. Просто тот, кто хотел предложить ее Полу Каване, за последние три недели передумал. И я хочу знать, почему.

– Пол...

– Я хочу знать и хочу, чтобы вы мне сказали! Может, вы хотите перейти в другое место, потому что ваши люди поставили в этом номере «жучка». Я возражать не стану, но...

– Перестаньте! Ничего мы здесь не ставили.

– Тогда у нас серьезные неприятности, потому что миниатюрный микрофон вмонтирован в патрон настольной лампы, и...

Он встал.

– Это наш микрофон.

– Разумеется, ваш. Послушайте, Даттнер...

– Джордж.

– Джордж. Джордж, я знаю правила, действительно знаю. Я достаточно долго по ним играл. Понимаете?

– Конечно.

– Поэтому я не прошу вас изменить решение, поскольку, во-первых, решение принимали не вы, а во-вторых, такие решения не меняют. Я все это знаю. Так? – Он кивнул. – Меня интересует объяснение. За три недели моего пребывания в Вашингтоне кто-то передумал. Я хочу знать, в чем причина. Я помню свой послужной список за последние десять лет. Лаос, Вьетнам, Камбоджа... Везде я получал хорошие отметки, да и в Америке ничем себя не замарал. Я прав?

– Продолжайте.

– Так в чем же причина? На гражданке я не замечен ни в чем предосудительном. Родственники? Поголовно республиканцы, за исключением придурка-дядюшки, который в сорок восьмом проголосовал за Трумэна. И потом все они уже умерли. Колледж? Я не подписывал никаких петиций, не присоединялся к политическим группам.