Елена Яковлева - Милое чудовище

А маньяк снова переключил свое внимание на Тамару:

— Слушай, время тянуть ни к чему. Сейчас ты быстро рассказываешь, что произошло на улице Оранжерейной шестнадцать лет назад, и мы быстро закрываем вопрос.

Странный же у него, однако, способ «закрывать вопросы».

— Эт-то была всего лишь детская глупость, — пробормотала Тамара, не сводя испуганного взгляда с лезвия ножа.

— Что именно? Лазить по форточкам? — уточнил маньяк. — Допустим. Меня не это интересует. Меня интересует ограбление именно той квартиры, о которой я говорил.

На Тамару страшно было смотреть: она побледнела до синевы, губы дрожали, а из уголка рта просочилась струйка слюны. Мура лихорадочно соображала, что бы такое предпринять, и ничего не могла придумать. Расподлейший «газовщик» стоял в двух шагах от нее, в руках у него по-прежнему зловеще блистал нож. Мура прикинула вариант с подбрасыванием ему под ноги табурета, но тут же его отмела. К сожалению, какой бы микроскопической ни была Тамарина кухня, ближайший табурет стоял вне зоны ее досягаемости. Был еще, правда, тот, что под Мурой, но пока она встанет, пока замахнется, «газовщик» успеет ее взрезать по крайней мере до пупка.

Неизвестно, чем бы кончился весь этот беспросветный триллер, если бы в дверь кто-то не позвонил, сначала быстро, как бы мимоходом, потом длиннее и настойчивее.

«Газовщик» вздрогнул и уставился на Тамару:

— Это кто еще?

Та не придумала ничего лучшего, чем замотать головой:

— Н-не з-знаю…

— Вот стервы, — выругался «газовщик» и забормотал:

— Я так и знал, я так и знал…

Звонок между тем повторился. «Газовщик» волновался все заметнее, и Мура стала серьезно опасаться, что он и в самом деле пустит в ход нож просто со страху.

— Ой, — Мура сделала вид, что буквально минуту назад вспомнила нечто важное. — Это же водитель такси, на котором я приехала! — Она посмотрела на потухшую Тамару. — Я же к тебе только на минутку заскочила… А он, видно, ждал, ждал… Все, теперь не отстанет, будет звонить до посинения, — словно в подтверждение Муриных слов, последовала очередная пронзительная трель. — О! Слыхали? — Мура уже не скрывала торжества. — Позвонит-позвонит и вызовет милицию.

Кажется, «газовщик» ей поверил, во всяком случае, пробормотал со стоном:

— Вот сучка, вот сучка, откуда ты только такая взялась борзая…

Но констатированием Муриных достоинств он не ограничился и больно (так, что она взвизгнула) вцепился ей в загривок холодной ладонью.

— Ну! — Он подтолкнул ее коленом чуть пониже спины. — Показывай, где твое такси!

Затем осторожно отодвинул вязаную Тамарину занавеску с окна. Мура взглянула вниз первой и прикусила губу, чтобы не заорать. Во дворе стояла Викуля и, видимо, озабоченная тем, что Тамара не открывает, в свою очередь пялилась вверх. Эх, если бы их взгляды встретились хотя бы на короткое мгновение, она бы непременно догадалась, что в Тамариной квартире происходит что-то серьезное. Но эта курица, конечно, ничего не заметила. А «газовщик» бесцеремонно оттащил Муру в сторону с криком:

— Ты врешь, там нет никакого такси!

— Да оно же… оно же стоит с торца дома, отсюда не видно, — пролепетала Мура, мысленно прикидывая, сможет ли этот бандюга проверить ее ложь, выглянув в другое окно. По всему выходило, что нет. Ну если только не вылезет на карниз.

— Зараза, ты все врешь, — все-таки засомневался «газовщик», — откуда он тогда знает, в какой ты пошла подъезд, а тем более в какую квартиру?

Мура поспешила удовлетворить его любознательность:

— Так я ему сама сказала и даже свой документ оставила, как положено.

— Какой еще документ?

Мура вспомнила, что паспорт у нее в сумке.

— Этот… м-м-м… военный билет. — Она похвалила себя за сообразительность. — Я же военнообязанная, медсестра гражданской обороны, могу шину наложить или жгут, если понадобится…

— Я тебе наложу! — пригрозил «газовщик», хотя невооруженным глазом было заметно, — что на самом деле он здорово приуныл.

Мура решила воспользоваться благоприятным шансом и пустила в ход все, что когда-то вычитала из какой-то заумной книжки, в которой были всякие советы на случай непредвиденных обстоятельств. Правда, помнится, тогда она пролистала только главу об изнасилованиях, а пока ее, кажется, никто не собирался насиловать. И почему она, дура, не стала читать дальше? Конечно, она же, как тот житель Крайнего Севера, не читательница, а писательница! Мура мысленно пообещала себе, если представится случай, обязательно проштудировать умную книжку вплоть до выходных данных, а пока ударилась в импровизацию: